– Теоретически – возможно, – согласилась Даша, признавая правоту подруги. – А практически… Мариш, мы ведь не в каком-нибудь боевике. Это реальная жизнь! В ней не строят секретных лабораторий возле крупных городов?

На ум ей, правда, тут же пришел сюжет новостей, виденный несколько лет назад. Она бы, скорее всего, и не обратила на него внимания, если бы человек, ставший его главным героем, не был ее однофамильцем. Журналисты брали интервью у человека, пятнадцать лет назад спасшего Екатеринбург от гибели, причем эти слова не были преувеличением. Он был сторожем на военном заводе, производившем VX – мощнейшее из отравляющих веществ. Газ, проникающий через дыхательные пути или даже через поры кожи и убивающий в течение одной-двух минут. И вот эту дрянь производили всего в десятке километров от города! И, наверное, только в Советском Союзе возможно было такое, что на военном заводе, продукцией которого можно было за час истребить половину Европы, ночью остался лишь один сторож!

От чего произошло возгорание, Даша уже не помнила. То ли замыкание, то ли что-то еще. Но факт в том, что загорелся склад, на котором штабелями были сложены контейнеры с VX-ом. И кабы не оказавшийся поблизости сторож – гореть бы всему этому газу синим пламенем, взрываться, улетать в атмосферу, и опускаться на Екатеринбург. Утром город напоминал бы Припять, с той лишь разницей, что Припять просто опустела, а Екатеринбург просто вымер бы за одну ночь.

Пятнадцать лет эта история хранилась в архиве, и вот, наконец, ее предали гласности. Естественно, сторожу этому даже медаль не дали, ибо никакого пожара не было и не могло быть (ибо как мог произойти пожар на заводе, которого не существует?), но речь, собственно не об этом, а о том, что в России смертельно опасные объекты и миллионные города вполне могли мирно сосуществовать. До первой серьезной аварии!

Марина, кажется, подумала о том же.

– Это в Европе не строят, а у нас – пожалуйста. Так что, все может быть…

– Мариш, посмотри-ка мне в глаза! – велела Даша. – Скажи мне, только честно, ведь у тебя же не возникло бредовых мыслей о том, чтобы пробраться внутрь плотины? О том, чтобы снять сенсационный репортаж, за который тебе дадут Путлицеровскую премию?

– Что ты, нет, конечно! – воскликнула Марина. – Я ведь уже говорила, что я – не военный журналист и не искатель приключений.

– И это правильно! Потому что если ты полезешь туда и ничего не обнаружишь – тебя в лучшем случае поднимут на смех, а в худшем – упекут в тюрьму за проникновение на охраняемый объект. А вот если ты заберешься туда и обнаружишь, что была права – тогда никаких «в лучшем случае» не будет. Тебя просто убьют!

– Все ты правильно говоришь, конечно, но… Но вдруг все действительно обстоит именно так, как мы с тобой сейчас предположили? Представляешь, что было бы, если бы ГЭС действительно обрушилась? И тогда не три человека, а десятки, а то и сотни тысяч разделись бы и вышли на улицы, чтобы убивать любого, кто попадается ему под руку! Можешь себе такое представить?

– Могу… – Даша уже представила, и по ее спине поползли мурашки.

– На ГЭС я, конечно, не полезу, но покопаюсь в архивах – вдруг что интересное всплывет…

Автобус подкатывал к остановке.

– Ты домой? – спросила Марина.

– А что мне там делать? Сейчас начало сентября, школьники и студенты свои фотографии уже сделали – у меня уже неделю как клиентов нет. Прогуляюсь с тобой…

– Как клиентов нет? А тот… порнушник? Ты согласилась с ним работать?

– Еще нет, но, кажется, соглашусь.

– Это ты правильно мыслишь. Денег заработаешь, студию свою выкупишь, с долгами расплатишься. Да и работа – не самая худшая, какая могла быть!