– Даша!
Даша подошла. Бледная как полотно, старательно избегающая смотреть на мертвые тела.
– Мариш, ты как?
– Как муравей под каблуком!
Пожарные окружили лежащих на земле товарищей, полностью скрыв их от взгляда Марины, за что она была им премного благодарна!
– Нет, ну мы же не можем сейчас уйти? – вертя в руках разбитую камеру, возмущался Никита. – Да, камеры нет! Но к тому, что мы уже засняли, подойдут и просто словесные комментарии! Марина, ну послушай же меня!
– Домой! – скомандовала она, и зашагала прочь, к машине, но, сделав несколько шагов, остановилась, прижав руки к животу.
– Мариша… – в голосе Даши звучал испуг. – Болит?
– Ударилась, – ответила она. – Пройдет!
– Но ты же…
– Все нормально!
В кармане завибрировал сотовый. Как-то отстраненно Марина подумала о том, что если он шалил и раньше, то теперь, после удара о мостовую, и неожиданного купания, будет откалывать номера поинтереснее уже ставшего привычным fv.
Она достала мокрый телефон из кармана – он лишь вибрировал, высвечивая на экране традиционное fv, и на этот раз, на удивление, не торопился выключаться.
– Алло! – сказала она, поднеся трубку к уху. Ответом ей были какие-то хрипы, свисты, потрескивания. Белый шум… Должно быть телефон собирался отдать концы.
Боль в животе сменилась тяжестью. Не утихла, а просто сменилась, как-то разом, за долю секунды. Да и тяжесть не слишком-то досаждала.
ребенок
смерть
fv
Нет, все будет в порядке. У нее не будет выкидыша, струя ударила ее выше, чем располагался плод. Да, определенно выше, почти в самое солнечное сплетение. Потому и было так больно… Все будет в порядке…
fv
Почему fv? Почему это не имеющее смысла слово так упорно лезет ей в голову? Даже не слово, а две стоящие рядом буквы. Почему она видит эти красные буквы у себя в воображении? Почему…
Не важно.
fv
Важно добраться до телецентра, отдать отснятую кассету монтажерам, и выпустить весь этот дурдом в двенадцатичасовые новости, добавив туда еще и Дашины фотографии!
fv
– Никита, пошли! – крикнула она, постепенно вновь становясь собой. Пережитый страх выветривался
fv
из организма. – Здесь может быть опасно! Уж поверь моей журналистской интуиции!
Мимо, отчаянно завывая, промчалась карета скорой помощи.
Даша
Из окна Марининого офиса видена была телевышка. Не вся, естественно, а только ее основание – громадные стальные арматурины, намертво вмонтированные в бетон. Впрочем, намертво ли? После увиденного сегодня на плотине Даша укрепилась в мысли, что в этом мире нет ничего вечного. После горящего асфальта, после языков пламени, вырывающихся из облаков дыма, все, созданное руками человека, казалось ей недолговечным, зыбким и каким-то нереальным.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошла Марина. Она успела уложить волосы, и переодеть в то, что насобирали ей коллеги – у кого что было. У кого джинсы, у кого – блузка.
– Ну как?
– Шеф грозился уволить, – через силу улыбнулась она. – Положение спасли только твои фотографии. Никита наснимал только общие планы, а у тебя же и пламя, и сумасшедшие пожарные… Тебя теперь в нашу контору приглашают, оператором! Пойдешь?
Даша отрицательно покачала головой.
– Зато монтажеры обещали коньяка. Такого материала у них еще не было… мы с тобой – звезды.
– Ты мне лучше скажи, звезда, – остановила подругу Даша. – Как ты себя чувствуешь-то? Тебе, в твоем положении, такие встряски ни к чему!
– Да все нормально с моим положением! Затылком меня, конечно, здорово приложило, шишка будет… Но вроде бы даже голова не болит!
– Ты бы к врачу все же сходила, а? Мало ли?
– Схожу, Дашонок! Вот прямо сейчас и схожу. Мне после сегодняшнего геройства отгул положен, я ж не военный журналист, чтобы в таких передрягах оказываться. Так что пойдем с тобой прямо сейчас, ты к себе, а я – в больницу. Идет?