для брака, глядя на состояние брачных дел в их южных владениях в Орловском уезде (829 душ мужского пода, 801 душ женского пола), где в 1763 г. среди женщин 25 лет и старше только 11 никогда не были замужем, и из них 6 как минимум были слепы, а трем другим недавно исполнилось 20 лет, и они еще вполне могли выйти замуж235. Но раз правило было установлено, Куракины, судя по всему, включили его в инструкции всем своим вотчинам, например в 1775 г. вотчине в Пензенской губернии236.

Графиня Ирина Воронцова, узнав в 1796 г., что в ее имении в Муромском уезде Владимирской губернии есть взрослые незамужние женщины, приказала, чтобы они либо вышли замуж своей волей, либо подверглись штрафу и высылке в ее имение в Можайском уезде, где их выдадут замуж237. В те же 1790-е гг. граф Иван Шувалов приказал, чтобы девки в его вотчине Мыт Гороховецкого уезда (сразу к северу от Муромского уезда) выходили замуж к 20 годам. Ослушавшиеся приказа должны были быть выданы замуж даже против воли их отцов238. Приказы этим вотчинам могли быть единичными, обусловленными только что обнаружившимися скоплениями незамужних женщин в этих отдельных имениях, или же они могли отражать порядки, установленные по всем воронцовским и шуваловским владениям. В 1796 г. бурмистр шишкинского имения в Костромской губернии сообщал, что там есть женихи, ищущие себе невест, и потенциальных невест больше чем достаточно, но отцы не желают отдавать своих дочерей. Мужики вотчины утверждали, что отцы требуют кладку гораздо большую, чем они могли бы заплатить; бурмистр просил от их имени, чтобы Шишкин приказал снизить размер кладки до прежних 5 рублей239. Василий Иванович Суворов (не состоявший в близком родстве с великим генералом), которому с 1766 г. до его смерти в 1790 г. принадлежало имение в районе реки Унжи Костромской губернии, время от времени приказывал выборным сосватать холостых мужиков с незамужними девками или заставить какого-то отца отдать замуж свою дочь. Неясно, была ли на самом деле нужда в таком принуждении. Во всяком случае, его унженские крепостные жаловались в 1782 году, что прежний барин позволял им свататься, как они хотели, и все женились по своей воле. Возможно, они говорили неправду. Этот Суворов позволял также своим крепостным брать невест и выходить замуж за мужиков из соседних имений240.

Генерал Михаил Михайлович Голицын узнал в 1770 г., что некоторые крестьяне в его имении Воскресенском Суздальского уезда отказываются отдавать замуж своих дочерей под ложным предлогом, что хозяйство их не может якобы обойтись без дочерей или что те хворают. Он приказал выборным прибегнуть к принуждению. Этот приказ возымел действие, и некоторые дворы отдали своих дочерей, а другие нет, так что староста и выборные сами подбирали невест для ждущих женихов. Михаил Михайлович сказал по этому поводу, что «хотя не без греха поневоле выдать замуж, но с другой стороны не меньше я в грехе останусь, естли их оставлять в такой распутной жизни», и приказал, чтобы попы, возражавшие против таких принудительных браков, не совали нос не в свое дело241. Из имения Пужбол Ростовского уезда, принадлежавшего его брату Александру Михайловичу, наверное, приблизительно в то же время поступали сообщения о наличии большого количества взрослых незамужних женщин, но сохранившаяся переписка не содержит сведений о том, как этот вопрос решался242. Возможно, пример именно этого имения побудил Голицына пригрозить выдачей замуж по жребию.

По данным за 1815 г., Глебовы-Стрешневы получали списки незамужних женщин старше 15 лет и на тех, кто уже достиг 20-летия, накладывали штрафы. Бурмистр в вотчине Нерехтского уезда Костромской губернии докладывал в 1815 г., что собирал по 6,50 рубля с девки. Штрафы, однако, могли быть разного размера, в зависимости от возраста и зажиточности: средний размер по вотчине составлял 5,93 рубля в 1817 г. и 6,84 рубля в 1819 г.