Указанные либеральные и крайне либеральные тенденции имели своей причиной не только увлеченность их авторов политическими идеями революционного времени, хотя определенное влияние последних на этих авторов проследить можно. Эти тенденции во многом объяснялись реакцией на разрыв между епископатом, с одной стороны, клиром и народом – с другой. Об этом разрыве широко писала церковно-общественная пресса, профессура академий, его обсуждали в «Союзе ревнителей церковного обновления» и в «Московской комиссии». Наиболее радикальные авторы писали о деспотизме архиереев и гегемонии монахов, более сдержанные – о фактических причинах отрыва архиереев от паствы: бюрократической загруженности, размерах епархий, частых перемещениях с кафедры на кафедру. Этот разрыв осознавался и болезненно переживался большей частью епископата, он был подробно и с горечью описан в архиерейских отзывах. Епископат искал пути к разрешению этой проблемы, что привело многих архиереев к предложениям таких реформ, которые привели бы к участию клира и мирян в епархиальном управлении.

Наконец, наряду с проблемой практических ограничений пастырской деятельности архиерея был поднят и вопрос об ограничениях, нарушающих каноническую норму епископской власти. Это касалось, во-первых, возвращения из ведения центральной власти в ведение епархиальной власти ряда вопросов, которые были несправедливо вынесены за рамки личных полномочий архиерея. Во-вторых, здесь шла речь о водворении секретаря консистории в более узкие рамки, поскольку de facto занятое им место часто ограничивало свободу действий архиерея (и консистории). Попутно решался вопрос о правах государства на надзор за епархиальной властью. Впрочем, даже в ходе дискуссии в Предсоборном присутствии, где эти вопросы обсуждались наиболее детально, можно отметить, что ставились они преимущественно с практическими целями, либо рассматривались с точки зрения общих отношений между государством и Церковью, а не исходя из принципиальной канонической точки зрения на епископа как полноправного главу епархии. Так или иначе, по итогам дискуссий в Предсоборном присутствии были приняты постановления о возвращении в компетенцию архиерея вопросов, которые действительно должны ему быть подведомы (открытие приходов и др.), и об установлении таких норм для секретаря консистории, при которых он больше не был бы «маленьким обер-прокурором». При обсуждении данного вопроса на Церковь производилось определенное давление со стороны думского большинства посредством думской бюджетной комиссии, что выявляет попытки «демократически» настроенного общества насильно внедрить в Церковь определенные реформы, связанные с текущими политическими представлениями. Соответствующий фактор будет иметь особое значение на финальном этапе предсоборного периода в 1917 году.

Рассмотрев принципиальные основы различных предложений по реформе епархиального управления, мы обратимся теперь к тому, как они воплощались в конкретных предложениях по реформе институтов, входящих в состав местного управления.

Выше уже говорилось, что в синодальный период для замещения вдовствующей кафедры Синодом избирались три кандидата, из которых один утверждался императором. Было также указано на практику частых перемещений епископов с кафедры на кафедру, получившую особенно широкое применение при обер-прокуроре К. П. Победоносцеве. Вопрос о форме замещения вдовствующих кафедр был широко обсужден в предсоборных публицистических дискуссиях, в отзывах епархиальных архиереев, в Предсоборном присутствии.