– Лаон, бери своих людей, и прочешите южные территории, – раздался голос Хаддо возле облучка повозки. – Сен, твоя группа идет на север. Помните, не получите никакой премии, если юный лорд-заклинатель хоть как-то пострадает. Остальные императора не заботят, так что трупы тоже сгодятся.

Я слышала, как тихо выдохнула Вида. А оглянувшись, увидела ее запрокинутое к потолку лицо, лишенное красок. Наши глаза встретились, и в ее мелькнул страх, но Вида тут же расправила плечи и продолжила укладывать скарб в дорожные корзины.

Я погладила скрытый под рукавом фолиант с нитью охранного жемчуга и послала молитву Кинре: «Защити», но на сей раз не нашла утешения в ответном пожатии камней.

Когда повозка наконец замерла на постоялом дворе Лаосанга, уже стемнело. Без шума колес остальные звуки внезапно усилились: голос Хаддо, отдающего приказы, мычание наших голодных волов, лязг кухонной утвари. Мягкий желтоватый свет просочился под навес и озарил Виду, неестественно прямо сидевшую меж двумя большими корзинами. Ее бледное лицо осунулось от усталости. В течение долгого дня мерное покачивание и ритмичный стук дождя по тенту убаюкивали меня, то и дело погружая в тревожный сон. Виде, однако, пришлось все это время бодрствовать. Я потерла глаза, как ни странно, раздраженная ее стоицизмом.

Ткань спереди раздвинулась, и к нам заглянула Дела:

– Я позабочусь о комнатах, жена. – Каждая складочка на ее лице была заполнена темной грязью, будто нарисованные линии оперной маски. – А ты, Вида, проводи свою госпожу, а затем помоги Солли вычистить повозку и подготовить ее к утренней дороге.

Хорошо придумано. Особенно учитывая, что в ближайший час или около того почти все солдаты Хаддо будут заняты собственными нуждами. Мы переглянулись, молча признавая возможную опасность.

– Ваша накидка, госпожа, – с притворным оживлением произнесла Вида и протянула мне плащ. – Укутайтесь, ночь выдалась холодная.

Дела встречала меня снаружи протянутой рукой, как и подобает супругу, и нахмурилась, когда я навалилась на нее всем весом.

– Ты в порядке? – спросила она шепотом, поддерживая меня.

– Да, всего лишь спазмы от долгой дороги. – И вдруг я уловила потрясающий запах мясной подливы, и желудок с ворчанием сжался. От тошноты не осталось и следы. – Боги, умираю с голоду.

Великолепный аромат доносился из таверны на другой стороне мощеного внутреннего двора, окруженного двухэтажным зданием и легко способного вместить восемь наших повозок в ширину и столько же в длину. В передней части таверны растянулось три ряда влажных скамеек для еды, все пустые. Под карнизом раскачивались красные бумажные фонари, а ставни на нижнем этаже были открыты, впуская прохладный ночной воздух и являя взору длинные столы внутри, за которыми ужинали несколько постояльцев.

Я рванулась было к вожделенной еде, но Дела удержала меня:

– Мы не можем ужинать там.

Ну конечно. Богатый купец с женой, тем более паломники, возьмут отдельную комнату. Я опять навалилась на Делу.

Из таверны к нам поспешил коренастый мужчина – судя по полосатой накидке, хозяин постоялого двора. По дороге он вновь и вновь останавливался и бесцеремонно отправлял солдат в два невысоких строения по обе стороны от ворот. На окнах я заметила молитвенные флаги – значит, именно там обычно ночевали паломники. Теперь же место превратилось в казарму.

– Нужно переставить повозку, – пробормотала я.

Дела согласно хмыкнула и оттолкнула меня на шаг назад. Я поморщилась – так сглупить. Хорошая жена всегда стоит за спиной мужа. Подошедший хозяин поклонился и взглядом быстро оценил тяжелый кошель на поясе Делы и мое одеяние из прекрасного льна.