Казалось, женщина, говорившая мне всё это, готова была рухнуть передо мной на колени.

Мне всё это напоминало цирк.

– Хорошо, я не отказываюсь. Проводите свои исследования. Но, уверен, я не один такой на планете. Существует сколько угодно людей, которых не проверяли, и которые не могут точно определить, что чувствуют на самом деле. Может, они тоже любят…

– Нет, это исключено, – твёрдо ответил мужчина в форме, один из тех, что приехали за мной на машине. Я обернулся. – Базы данных всех государств открыты. По сути, теперешний мир – это единое государство. Все объединились для борьбы с общей бедой. Поверьте, если б существовал ещё кто-то вроде вас, мы бы непременно узнали.

– Может, такого человека ещё не обнаружили, – возразил я.

– Такое тоже возможно, – ответил сидящий рядом с женщиной представительного вида старик в сером костюме, по-видимому, какой-нибудь известный авторитетный учёный, как же иначе. – Но нам это кажется маловероятным. Если такие люди существуют, со временем их, конечно, обнаружат, а может, и нет. Это дело случая. Вас ведь тоже обнаружили совсем случайно. (Да уж, я вспомнил, как недели две назад забрёл в научно-исследовательский центр совсем «случайно», просто переждать дождь, и в итоге оказался втянут непонятно во что. Но как бы там ни было, в судьбу я не верил). – Тем не менее, – продолжал учёный, – у нас есть вы и это уже замечательно, что нашёлся хотя бы один человек на планете, чью ДНК не затронули изменения. Не побоюсь этого слова, но это чудо.

Я, конечно, не разделял энтузиазма этих людей, но мне, как я уже не раз признавался, было плевать на мою жизнь, поэтому я позволил им исследовать меня. К тому же, эта организация была государственной структурой и за отказ с моей стороны, неизвестно, что бы со мной сделали. Думаю, удерживали бы здесь принудительно, а потом ещё, чего доброго, пришили какое-нибудь дело. Так что я решил им подыграть, чтоб всё прошло спокойно и миролюбиво.

У меня взяли на анализ кровь. Много крови. Я едва не потерял сознание, а взамен накормили обедом, хотя я всячески отказывался.

Никаких бумаг я не подписывал. Ожидаемо, всё происходящее оказалось очень секретно.

Я вышел из научного центра с бумажкой, в которой значилось, когда я должен прийти в следующий раз.

Я вышел в промозглую ноябрьскую стужу и, как ни в чем не бывало, пошёл по улице. Мысли текли медленно, и постепенно я вообще потерял нить своих рассуждений, а очнулся у дома Владиславы.

Зачем? Зачем я пришёл в место, где меня никто не ждёт? Мало того, даже не вспоминает о моём существовании!

Я стоял на противоположной стороне улицы и смотрел вверх, на гладкую, бежево-белую высотку напротив.

Девятый этаж, а может, восьмой… Вспомнить бы, что она говорила…

Хотя, какая разница? Это не важно! Что я здесь делаю? На что надеюсь?

Осмелел, видно, совсем! Помнится, когда-то даже ногой ступить на эту улицу боялся, а теперь запросто брожу возле Её дома, возможно, под самыми Её окнами.

Мысленно отвесив себе пощёчину, я побрёл на остановку, попутно достав из пачки сигарету и закурив. Домой не хотелось, но и оставаться в этом месте было больно.

***

Я исправно посещал научный центр раз или два в неделю. Сдавал кровь. Ещё несколько раз мне делали МРТ, садили за какие-то приборы и подключали датчики к телу. Я послушно выполнял всё, что от меня требовалось, при этом не испытывая внутри ничего. Мне, как последнему эгоисту, было абсолютно наплевать, помогу ли я этому миру или нет. Мне помочь уже было невозможно. Почти постоянно я испытывал стыд перед самим собой за это нытьё, за эту слабость, но внешне ничем себя не выдавал. Я научился так мастерски скрывать свои истинные чувства, что никому бы и в голову не пришло, какие, на самом деле, страдания я испытываю. Окружающие видели лишь красивую обложку успешного состоявшегося человека, который продолжает развиваться и покорять новые вершины. А на самом деле внутри меня расстилалась безжизненная пустыня, которую не перейти, и я, как одинокий волк, сбившийся с пути, только бесцельно бродил по ней, содрогая воздух своим воем… Но для всех я оставался позитивным, жизнерадостным человеком, у которого всегда всё получается, у которого просто не может быть каких-либо проблем.