Здесь мне хотелось бы сделать небольшое отступление. Меня всегда коробят упреки певцов в адрес своих учителей. Можете мне поверить – ни один педагог, дорожащий своей репутацией, не будет злонамеренно портить голос своему ученику или утаивать от него какие-то секреты. У каждого певца свой путь, и получив базовые представления о звуке от своего учителя, певец может остаться в рамках этих представлений и петь с большим или меньшим успехом, а может и так приспособить вокальные аксиомы к своим природным данным, что станет Шаляпиным, Руффо, Смирновым или Дель Монако. И сейчас, объездив полмира с концертами, мастер-классами и тренингами, я с огромной благодарностью кланяюсь своим Учителям за то, что научили меня тому, что знали, и сделали это искренне и честно.

…Итак, я завершил свою краткую и во многом увлекательную экскурсию в область высоких нот и пылких страстей, и вернулся к привычному и родному для меня звуку баритона. Моя творческая жизнь к тому времени фонтанировала – я пел сольные концерты и участвовал в бесчисленном количестве так называемых «сборных солянок», регулярно появлялся на телеэкране, начал преподавать. Публика тепло принимала меня, а я все искал. Теперь уже специалисты говорили мне, что пора остановиться в этих поисках и просто петь, что мой перфекционизм граничит с манией, но я не мог успокоиться. Именно в этот момент и раздался звонок от моего друга-продюсера. Что заставило меня поставить на кон свою только еще зарождавшуюся репутацию педагога и принять это предложение? Наверное, судьба. Оглядываясь назад, я могу сказать, что, совершая поступки, мотивы которых я в тот момент не мог себе объяснить, в результате я всегда получал то, к чему стремился. Так случилось и в этот раз.

Прослушав мальчишку, я пришел в ужас. Воспитанный на стереотипе традиционной вокальной школы, согласно которому любой начинающий обучение пению человек обязан иметь хоть какой-то голос от природы, я впервые столкнулся с тем, что мне нужно подготовить не к пению на домашних посиделках, а к профессиональной карьере человека, не имевшего голоса вообще. Диапазон в квинту, в ноты не попадает, тембр тусклый и полное отсутствие темперамента. Не имея ни малейшего понятия, что я буду с ним делать и как, я начал занятия. Через полгода парень не запел. У него появился голос. Еще слабый и неказистый, но голос. А спустя два года после начала занятий мой ученик распевался на staccato до Fa третьей октавы и имел небольшой, но очень полетный и красивый голос, идеально подходивший для исполнения музыки барокко.

Именно этот момент и стал поворотным в моем отношении к звуку. Я больше не отказывал в занятиях людям, не имевшим певческого голоса от природы, и чем больше я занимался с такими людьми, тем больше убеждался в том, что голос, пригодный для профессионального пения, есть у любого человека! Как и почему так происходит? Знаний для того, чтобы ответить на этот вопрос, у меня не хватало, и я сел за книги. Парадокс, но ответы я получил не только у авторов, пишущих непосредственно о пении, но и в трудах, где о звуке не говорится ни слова. Прорабатывая книги, относящиеся к области физики, медицины, акустики, йоги, боевых искусств Востока и даже гидроэнергетики, перенося некоторые принципы этих наук в сферу вокала, я увидел, что звук – это самая мощная энергия, способная кардинально преобразить жизнь любого человека, и зона ее применения не ограничивается только пением. И скоро мне представился случай убедиться в этом на практике.

С просьбой о занятиях мне позвонила молодая женщина, которую я по голосу принял за подростка. При первой встрече с ней меня поразило несоответствие мощи личности этого человека тому, как эта личность проявлялась внешне. Девушка, не имевшая ни влиятельных родственников, ни денег, только благодаря своим способностям получила образование в двух элитных зарубежных университетах, владела четырьмя языками и руководила отделом в компании с многомиллиардным оборотом. И вместе с тем она была очень зажатым человеком, говорившим детским, неестественно высоким голосом. Занятия с ней шли очень трудно. Как и большинство «достигаторов» – людей, привыкших прилагать колоссальные усилия для достижения цели, моя ученица стремилась загнать свой голос в рамки собственных представлений о том, каким должен быть ее звук.