Тем не менее вернуться к повседневной жизни оказалось нелегко: я чувствовала себя словно «между мирами» и не представляла, как действовать из такого положения. Я уже не могла просто посмотреть человеку в лицо, «прочитать» язык его тела и довериться его словам: теперь за маской я видела энергию; мне открывалось нечто иное, более реальное и истинное. Мне оказался доступен новый уровень реальности, который прежде открывался для меня лишь в раннем детстве, и то на короткое время.

Я помню, как мне было примерно шесть лет, и я играла у ручья. Солнце плясало на зыбкой поверхности воды, на отмелях головастики отращивали лапки, чистый летний воздух был неподвижен. Я взглянула на свои руки на фоне воды и увидела, что из них во всех направлениях струится золотистый свет. В этом возрасте я также часто видела мерцание разноцветной энергетической сферы вокруг папы, когда он работал с пациентами или преподавал, мамы, когда она рисовала, а еще у детей на школьной игровой площадке и других людей. Я думала, что это нормально и такое видят все.

Но когда я рассказывала кому-то о том, что видела, оказывалось, что другие этого не видели. Несколько раз получив такой болезненный опыт, я испугалась, что люди посчитают меня странной и я стану изгоем. Тогда (примерно в восемь лет) моя связь с подобными прекрасными видениями оборвалась. Хотя позже, где-то между двадцатью и сорока годами, я часто вспоминала все это и пыталась воссоздать тот опыт, но не могла. Я даже засомневалась: не выдумала ли я все это, как обычно (по всеобщему мнению) делают дети.

Но стоило мне открыться миру энергии, и я смогла не только увидеть ее разноцветное мерцание снова, как в детстве, но и начала ощущать, чувствовать ее. Она и правда была реальной – а в детстве я перестала видеть свечение только из-за историй, сочиненных мной же!

Теперь я снова могла видеть то, что не видели другие, и снова чувствовала себя неловко из-за этой способности. К тому же мне было трудно разобраться во всем, что я вижу и чувствую. Когда я задавала пациентам вопрос о чем-то, что видела или ощущала, они не понимали меня. Я отчетливо видела в их энергии признаки, указывавшие на эмоциональные расстройства – грусть, страх, гнев, но пациенты утверждали, что «хорошо себя чувствуют» и «у них все в порядке».

Однако теперь я уже не скрывала свои вновь открывшиеся способности, а продолжала настаивать. И вот уже пациенты, которые накануне «не понимали», о чем я, на следующей сессии сами рассказывали мне о том, о чем я догадалась раньше, хотя тогда они этого даже не чувствовали. Например, во время приема Я сказала пациентке по имени Сесиль о слабом потоке энергии в ее организме. Она ответила, что у нее все хорошо, но в следующий раз призналась, что просто отрицала вполне реальную проблему в отношениях с мужем. Точно так же и Брайан на вопрос о замеченной мной утечке энергии заявил, что прекрасно себя чувствует, просто много путешествует по работе, – а в следующий раз сообщил, что понял: пора менять профессию. Многие люди неоднократно возвращались ко мне и признавались, как чего-то не замечали в себе и своей жизни, но потом во время нашей сессии словно «загорелась лампочка».

Я видела и ощущала чужеродные элементы в энергетическом поле человека, хотя он сам ничего не замечал. Я видела у некоторых клиентов расколотое энергетическое поле, что побуждало меня к расспросам, и в итоге нередко вскрывалась базовая проблема – например, сексуальное насилие в детстве или нездоровые привычки и склонности. Но чтобы решить эти проблемы, пациент должен был сам, в свете собственного осознания, увидеть всю картину во всей полноте, а не только ее часть.