Рассказ сопровождался тем же издевательским ржанием подонков, абсолютно безразличных к судьбе ни в чём не повинных людей. И это гневило Кузю.

Он не испытывал ни холода, ни голода, ни других потребностей, но в этом была его исключительность, обеспечиваемая невидимым скафандром, однако отсутствие со стороны полицейских человеческого понимания в данном вопросе по отношению к запертому в клетке также возмущало и гневило. Только ради проверки Кузя попросил еды у дежурившего офицера, и тот сразу вышел. Вскоре пришёл довольный подполковник, который накануне указал мочить, и с издёвкой проблеял: «Чё, жрать захотел?!» Его сопровождали два майора, которые сразу стали насмехаться, косясь на Кузю.

– Вы принесёте мне поесть? – укорил Кузя, стараясь выглядеть спокойным.

– Г – -а будешь? – съязвил майор. – У нас оно есть для тебя! Мы все из внутренних органов!

Издевательство продолжалось. Кузя понимал, что сам спровоцировал его, но едва сдерживался, чтобы не взорваться.

Но обстановка резко изменилась: в комнату вошёл человек в сером костюме – ржание прекратилось, и прочие спешно удалились.

Кузя стоял у решётки. Серый костюм встал напротив, вытаращившись в упор, и, состроив противную гримасу, желчно съязвил, не предвещая ничего хорошего:

– Так как ты стекло сломал?!

– Показать?! – вспылил Кузя, не успевший остыть.

– Пока-ажеш-шь! Ты у меня всё покажеш-шь! – прошипел тот, выпучив глаза.

– Змей! – догадался Кузя.

– Ты, с – а, меня надолго запомниш-шь! – продолжал тот угрожать.

– А Рыжего за что упёк, если знаешь, что не он?..

– Я вас, б – — й, всех в – -у и высушу!.. – перебил Змей, потянувшись рукой во внутренний карман.

С непрекращающимися угрозами он достал резиновую перчатку и надел её, продолжая упираться выпученным взглядом. Затем извлёк из кармана баллончик и направил его в лицо Кузе.

Кузя, не сводя взгляда с врага, оценил расположение прутов.

Большой палец перчатки нажал на красную кнопку, и струя ударила в лицо. Редкие брызги отлетали на пруты и кипели на них. Пузырящаяся жидкость стекала с лица вниз. Кузя взглянул под ноги: линолеум пенился, как кипящее молоко. Что-то вскипело и в Кузе – его рука пронеслась между прутами и, выбив баллончик, схватила пиджак.

– А теперь оближи! – потребовал Кузя и притянул рожу врага к решётке.

Змей злобно застонал сквозь зубы, пытался вырваться, но добротная ткань припирала к прутам, принуждая лично отведать подаренное… Враг неистово заскулил, обезобразившись ещё более, а затем взлетела его рука с пистолетом, направленным в лицо, и раздались выстрелы.

Кузя видел, как пули останавливались прямо перед глазами и падали вниз.

Он в ярости так же добавил воздействие второй рукой, и шея врага хрустнула.

Кузя ещё удерживал жертву, осознавая произошедшее, как в кабинет влетели трое, ещё недавно глумившиеся.

– З – — – е его!!! – орал подполковник.

В руках одного майора был красный лом, а у другого – красная лопата. Лом сразу нацелился в лицо, но Кузя успел отвести голову, и лом проскочил мимо. Лопата тоже намеревалась пронзить, но остановилась возле живота. Кузя отпустил Змея и на лету схватил пролетевший лом. Змей ещё не успел упасть, а лом уже полетел обратно и пригвоздил подполковника к столу. Майоры спешно ретировались, подсказав и Кузе, что надо действовать. То же самое просигналило звонком в кармане Змея.

Кузя подскочил к двери и собрался ударить ногой, но вовремя сообразил, что могут наказать сварщика.

Вновь взлетев к верхнему углу клетки, он оторвал её от стены и выбрался. Пара секунд ушла на то, чтобы забрать тренькающий фон Змея. Рука машинально прихватила и пистолет.