Кшесинский осторожно прикрыл дверь, вышел в коридор и быстрым шагом спустился по лестнице на первый этаж. У входа его поджидал худощавый остроносый мужчина лет сорока. Доктор вскинул руки:

– О боже, Теодор Густавович, что вы тут делаете? А если вас увидят? Я же только вчера телеграмму вам отправил…

– Не переживай, Витольд, – Теодор поправил круглые очки в тонкой оправе. Мизинец на его левой руке был спрятан под чёрным бархатным напальчником. – Я не мог ждать, хотел лично удостовериться, так сказать.

– И всё-таки, – Витольд нахмурился, скрестив руки на груди. – Если вас заметят, то как вы объясните то, что вчера были в Петербурге, а сегодня оказались здесь, на другом конце страны?

– Витольд, голубчик, да кто ж вашего покорного слугу в этом захолустье знает? А в столице меня есть кому прикрыть, да и не такая уж я важная персона, чтобы меня там быстро хватились. Документы подправим, чтобы вышло так, что я вместе с тобой приехал… Ну не томи, рассказывай.

– Она идеальна. Перфекция. Я даже и подумать не мог, что такое возможно. Вы были правы, просто уникальный экземпляр. Я хочу её изучить, как можно подробнее.

– Сколько пунктов показывает? Семьдесят?

– Больше.

– Восемьдесят?

– Берите выше.

– Да неужто все девяносто?

– Девяносто девять!

– Ты уверен?

– Я семь раз проверял! Ошибки быть не может.

– Это просто великолепно. Сто пунктов было только у нашей теперешней энео.

– Кстати, как она?

– Пока справляется. Но уже потихоньку начинает выдыхаться. А медлить нам нельзя, мы должны быть готовы. Она должна быть готова, ко дню осеннего равноденствия. Да, кстати…

– По этому пункту тоже проверил. Как тётушка Адриана любила говорить, «никаких следов присутствия дьявола».

– Вот и проследи, чтобы и дальше не было этих следов. Позаботься о нашей будущей энео как подобает.

– А вы?

– Осмотрюсь пока тут немного, с нужными людьми встречусь, расспрошу – что да как. Если твой солдатик не врёт и не бредит, и тигр действительно был, надо бы разобраться, кто это тут у нас куролесит, – и Теодор незаметно вправил свой зачехлённый мизинец, который выгнулся назад и начал извиваться, словно червяк. Палец встал на место, пару раз дёрнулся и замер.

Глава 3.

Госпиталь, возникший загадочным образом.

Софья осторожно села в кровати. Сломанные рёбра под тугой повязкой побаливали, но боль эта была вполне терпимой. Девушка, опершись о тумбочку, медленно встала и выглянула в окно. Ей открылся залитый солнцем больничный дворик в окружении высоких деревьев. Домов за ними было не видать. Софья вздохнула. Она лежала в больнице уже третий день, и так до сих пор не была уверена, что находится дома, в Борейске. Можно было бы, конечно, спросить у матушки, но посещения по какой-то неясной причине запретили, дозволили лишь гостинцы для пациентов оставлять. А беседы с доктором Кшесинским (он, как и обещал, уделял пациентке максимум внимания) породили ещё больше вопросов.

– Витольд Сигизмундович, вы меня простите, конечно, но что это за госпиталь? Я в Борейске такого не припомню…

– А вы, уважаемая Софья Сергеевна, так хорошо все местные больницы знаете? – Витольд снисходительно улыбнулся.

– Представьте себе, да! – Софья насупилась. – Я во время войны помогала в лазаретах. Так что, всё знаю. И врачей всех знаю. А вот вас, Витольд Сигизмундович, что-то не припомню.

Во время войны с Японией бои не затронули Борейск – они гремели далеко от здешних мест. Но раненых свозили именно сюда. Весь город превратился в один большой лазарет. По высочайшему указу из столицы в Борейск прибыли лучшие врачи, которые помогали местным и обучали их. Доставили в город и оборудование, в том числе и немецкую чудо-машину – рентгеновский аппарат, каких по всей России было раз-два и обчёлся. Софья, несмотря на протесты маменьки, которая боялась, что от невидимых лучей дочь пренепременно заболеет, устроилась помогать при чуде техники. Со временем девушка даже научилась немного разбираться в удивительных снимках и выучила названия некоторых костей и прочие медицинские термины.