Базовая подготовка также входила в традиции липинцев, не говоря о детских играх, в которых они повторяли за бойцами. Таким образов, в военном ремесле Липирии имелись все известные основы.

Когда всеобщее затишье закончилось, леторий долго размышлял о дальнейшей судьбе Акефамия. Шагая к двум леториям, стоявшим во главе строя, и обратно, к неудачному рекруту. Пройдя так три раза, он остановился около боевых товарищей и с негодованием спросил:

– И что нам с ним делать?

– А мы откуда знаем? – ответил второй леторий.

– Я впервые столкнулся с подобным новобранцем, – добавил третий.

– Мы не можем его оставить, люрр нас отправит копать кинезий, работать на юринов – это же позор! – воскликнул первый леторий. – Но он разрушит всю дисциплину, он не знает основ – это невозможно, неправильно!

– Лямку завяжи, разорался, – сказал третий леторий, – или тебе хочется, чтобы люрр всё услышал?

– А что, ты хочешь научить его основам, которые воспитываются с самого детства? Может он не липинец, а лиардинец? Может он ничего не знает, потому что у них так не принято?

– И что с этого? – спросил его третий.

– Он научится всему, что знаем мы, получит доступ к снаряжению и начнёт новое восстание.

– Ты болен, тебя к лубергам надо, бредишь, – сказал второй леторий, присоединившись к дебатам.

– Я говорю тебе, Липир видит его план, не даёт ему возможности, – продолжал первый.

– Да он такой же как мы, посмотри на него, – произнёс третий, показывая на Акефамия. – Такой же худой, не переросток, как лиардинцы.

– Я возьмусь за него, – сказал второй и подошёл к Акефамию.

Акефамий продолжал стоять в строе, держа на руках своё снаряжение и снаряжение двух других рекрутов. Он слышал споры леториев и ждал их решения, боясь, что вызовет лишь больше проблем.

– От куда ты? – спросил леторий Акефамия.

– Из Логем-Ирсума.

– Почему ты решил стать леторием?

– Мой отец был леторием.

– И он ничему тебя не научил? – удивлённо спросил боец.

– Нет, он был рядом очень недолго. Он рассказывал истории со время войны.

– Твой отец учувствовал в войне?

– Он и мама рассказывали об этом, он на востоке воевал, с узурпаторами.

– Но участники той войны уже все мертвы, липинцы столько не живут, а на линирца ты не похож, причём совершенно не похож, – после чего леторий задумался. – Сколько твоему отцу было, когда он умер?

– Сорок пять, – ответил Акефамий.

– Точно?

– Точно.

Леторий молча посмотрел на Акефамия и вернулся к двум бойцам. В его лице читалось сочувствие, но причина этого сочувствия была неизвестная. Леторий посчитал, что возможно отец Акефамия был лжецом, который своими рассказами пытался всех удивить, но сам ничего не знал и не смог дать требуемых знаний ребёнку. Либо он был одним из тех, кто с фанатизмом относился к делу и даже не планировал заводить семью и детей. Но это были лишь предположения.

– Печальный случай…, – произнёс леторий.

Двое бойцов стояли в ожидании подробностей. Но по одному виду их товарища было ясно, что Акефамий пойдёт с ними, и другого исхода быть не может.

– Он жертва обстоятельств. Не знаю, кем был его отец, но могу сказать с уверенностью, что всей правды, этому юнцу, не поведали.

– И что теперь, нам это расхлёбывать? – спросил первый.

– Тебя это не должно волновать. Я взялся за него, раз ты и ты, – показал леторий пальцем на одного бойца, а потом на другого, – боитесь сложностей.

– Каких сложностей? Я тебе говорю, с ним что-то не так, – ответил ему первый леторий.

– Лямку завяжи. – сказал второй леторий, повторив слова третьего. – Пусть идёт с нами как может, а когда разложим навесы, я с ним побеседую.