Его величество резко повернулся, чтобы сказать что-нибудь злое, но, увидев, какой усталый и измотанный вид у брата, только спросил:

– Ты сколько дней не спал? Свалился бы где-нибудь по дороге.

– На себя сначала посмотри, – посоветовал командир «невидимых».

Король открыл было рот, чтобы возразить, но в это время дверь распахнулась: в кабинет, один за другим, вошли все члены королевской семьи.

Глядя на лица обеспокоенных родственников, Рикквед счел за благо повторить:

– С ней все в порядке!

Королева всхлипнула, не в силах справиться с охватившим ее напряжением. Аттис тут же подошел и обнял жену, утешая и гладя по голове, как маленького ребенка.

Уставший с дороги Рикквед, не желая затягивать встречу, подождал, пока все рассядутся, и начал свой рассказ.

После того как принцессу увезли, энданец тенью следовал за возвращавшимся в Варнабу войском. Девочка ехала попеременно то с царицей Санагой, то со второй женщиной – Арзилой, оказавшейся Верховной жрицей азанагов. С ее высочеством обращались хорошо, не обижали. По приезде в столицу Варнабы – Орамбим девочку отвезли в бывшее поместье Верховного жреца бога Хаара. За попытку поднять восстание у жреца конфисковали в казну все имущество, а в поместье устроили военную школу для детей.

Принцессу поселили вместе с другими воспитанницами ее возраста. Благодаря хорошему знанию города в общем и поместья в частности Риккведу удалось поговорить через окно с Леа. Правда, второй раз это может не получиться, лазутчика заметили, когда он выбирался из храма.

Принцесса расстроена, но держится хорошо. Просила сказать, что всех любит, и велела напомнить его высочеству Эдвину про коробку у нее под кроватью.

После этих слов у младшего сына Аттиса глаза стали совершенно круглыми, и он выбежал из кабинета.

Его величество, извинившись за временный перерыв, вызвал воспитателя Эдвина и приказал поискать в комнатах их высочеств мелкую живность.

Это небольшое происшествие немного разрядило обстановку. Королева перестала всхлипывать, у Кэтлин высохли глаза, а Герэт и Энн поспорили о том, кого найдут в коробке.

В завершение рассказа Рикквед заявил, что по окончании этой школы будет рад видеть Леа не только дома, но и в рядах «невидимых», если, конечно, его величество разрешит.

На невысказанный вопрос королевской четы Рикквед пояснил, что все азанаги без исключения в совершенстве говорят на трех, а то и больше языках, прекрасно владеют всевозможным оружием, хорошо образованны и прочее-прочее-прочее.

А когда Герэт наивно поинтересовался, как дядя это успел узнать, Рикквед лишь подмигнул племяннику и сказал, что была такая возможность. И тут же не к месту добавил, что малое число мужчин у этого народа связано с их низкой рождаемостью. Соотношение у новорожденных: на сто девочек – один мальчик. В остальном соседи из них получатся не хуже, чем были, а может, и лучше, потому что рабство у азанагов запрещено.

– Что ж им дома не сиделось, таким хорошим? – мрачно полюбопытствовал Герэт.

Рикквед в задумчивости выпустил кольцо дыма:

– Да я сам не очень понял, а возможности уточнить не представилось, но, кажется, дома у них просто не осталось, – и, не дождавшись хоть какой-то реакции на свои слова, добавил: – Да, вот еще что: как только принцесса выучит язык азанагов, ей разрешат писать письма домой.

Леа сидела на кровати, сжимая в руках медальон с портретом родных. По ее лицу безостановочно катились слезы.

Перед энданской принцессой кривлялась нахальная черноволосая девчонка, она дразнилась на чистом энданском и гримасничала:

– Плакса! Принцессочка – плакса! Нос сопливый, ум куриный! Крыска болотная, бьёль белая!