Пока 1920-е ускользали в прошлое, Энцо Феррари наслаждался неожиданно приятным положением, в котором оказался. Он уже всерьез заявил о себе как в Модене, так и в Болонье и руководил дилерским подразделением Alfa Romeo, на эксклюзивной основе распространявшим машины завода в регионах Эмилия, Романья и Марке – все они преуспевали при фашистском режиме Муссолини. Его карьеру автогонщика едва ли можно было назвать процветающей, но, будучи бывшим членом команды Alfa Romeo – пускай и второстепенным по значимости, – он мог на словах приукрашивать свои отношения с такими великими асами, как Кампари и Антонио Аскари, причем настолько, что эти рассказы делали его знаменитостью в барах и тратториях Виа Индипенденца, где постоянно собирались энтузиасты от автоспорта. Феррари теперь обрел уверенность в своих способностях впечатлять знатных джентльменов-спортсменов, составлявших его основную клиентуру, и влиять на них. Они питали слабость к быстрым автомобилям, и любым сотрудничеством с таким человеком, как Феррари, покорившим в мире автоспорта существенно более высокие вершины, чем они, и имевшим доступ к последним моделям «Alfa», стоило дорожить и всячески его культивировать. Феррари понимал эту их слабость и эксплуатировал ее по максимуму, не только в плане повышения продаж Alfa Romeo, но и в плане налаживания своих социальных связей.

Если в его жизни и были разочарования, то связаны они были с периодически возвращающимися проблемами со здоровьем, начавшимися еще с войны, и шаткой, нестабильной карьерой гонщика, которая к тому времени уже увяла до нескольких спорадических заездов в год: в небольших гонках и скоростных подъемах в гору. Дополнительным источником раздражения были его планомерно ухудшавшиеся отношения с Лаурой.

а остальное время занимался поисками новых сексуальных приключений, ограничивавшихся в основном связями со вспыльчивыми, развязными и часто дрянными женщинами, которых привлекали гламур и опасность автоспорта. Он все чаще стал искать утешение и приятную компанию в таких местах, как «Café San Pietro», где разговоры о быстрых машинах – и еще более быстрых женщинах – продолжались порой до тихих и туманных утренних часов.

Феррари также был завсегдатаем ночных попоек, проходивших в квартире обаятельного ветеринара Ферруччо Тести, периодически подрабатывавшего производством минеральной воды. Он постоянно мелькал на спортивной сцене Модены, был безумным энтузиастом автогонок и имел наметанный глаз фотографа. И действительно, великолепные фотографии Тести сформировали впечатляющее портфолио итальянского автоспорта этой эпохи.

Домашние дрязги усугублялись враждебностью, кипевшей в отношениях Лауры и матери Энцо. Мать и невестка стали презирать друг друга почти с самого знакомства, и Феррари быстро оказался меж двух огней. Он был предан своей матери, как и большинство итальянских мужчин, и делал все, что мог, чтобы поддерживать ее в Модене (как будет это делать до конца ее дней), но старался при этом по максимуму разъединять ее со своей женой. Он никогда не комментировал эти семейные конфликты публично, но напряжение между двумя женщинами тяжким бременем лежало на нем долгие годы и, без сомнения, было важным фактором, побуждавшим его искать женское внимание на стороне.

Но, несмотря на полную раздоров домашнюю жизнь и скромные достижения на гоночных трассах, казалось, что на излете десятилетия жизнь заготовила для этого 31-летнего и весьма дородного эмильца массу разных возможностей.