— Я слышал эту тварь можно удалить, — пробормотал он. Мне показалось, что я не услышала верно:

— Что ты сказал?

— Нет, ничего, ты права. Мне стоит помочь своей дочери, — кивнул он, развернулся и зачем-то снова принялся спускаться в подвал, хотя только оттуда вышел.

Я мысленно выругалась. Вот не надо было заводить подобный разговор этим вечером, когда у меня в голове каша. Так что вместо контролируемого диалога из продуманных фраз получилась ерунда. Я включила эмоции — и теперь кто знает, к каким это привело результатам. Впрочем, нивелировать этот вред было мне по силам. Все равно хотелось больше узнать о школах эсперов, мало ли, вдруг пригодится. Хорошее дело — помощь нескольким эсперам — хотя бы немного исправит то, что я уже успела натворить за свою жизнь.

О школах для эсперов, а в частности о наставниках, информации в общем доступе не было. Но найти в Ленпорте можно было найти все, что твоя душа желает.

Для меня поиск информации прежде всего начинался со встречи со знающими людьми. Или даже нелюдьми. Попивая чай, я набрала на коммуникаторе адрес одного своего «человека», точнее илойца.

Ол-ранги отличался от своих соотечественников тем, что был беззаветно влюблен в пиво, которое не отвечало ему взаимностью. Все же организм илойцев был не особо приспособлен ни к алкоголю, ни к дрожжам. А еще он был в почтенном возрасте и любил поболтать. Конечно, некоторые его заявления оставались всего лишь сплетнями или даже предрассудками, сложившимися еще до Искажения, но мне хватало других источников информации, чтобы отделить правду от вымысла. А еще он мог подсказать, где найти те или иные сведения. Увы, трех лет после Искажения мало, чтобы точно знать, куда мне ехать с тем или иным вопросом — в уржад знаний, эсперскую книговню или в центр памяти Ундината. Например, несмотря на то, что лэрды входили в Илойскую федерацию, архивы свои они предпочитали хранить у ундиноров — в центре памяти. Это не то, что известно обычному землянину.

Ответа от Ол-ранги я не ждала до следующего обеда, он любил поспать, поэтому предпочла еще немного почеркать в блокноте. Записывать ночное происшествие с ундинором было опасно, хотя руки так и чесались сделать это. «С глаз долой — из сердца вон», — увы, не сработало. В памяти то и дело возникали визуальные образы и мои ощущения — запахи, расположение пятен крови, действия чистильщиков. Опасное знание, но как же им хотелось с кем-то поделиться!..

Придется же отвечать что-то полиции завтра, об этом я еще успела подумать, когда ложилась в кровать. Сомнений не возникало, что вопросы будут не о соседке и моих ночных сменах, а как раз об отеле и преступлении в нем. Если, конечно, полиция с помощью уржада безопасности что-то нашла. Но дальше мысли не шли, слишком сонной я была: как только закрыла глаза, сразу отключилась.

— …Так ответь же мне, что я как идиот уже полчаса перед тобой распинаюсь! — толчок в грудь вырвал меня из сна. Я взвизгнула, дернулась, попыталась вскочить на кровати, но чужая рука зажала мне рот и толкнула снова, заставляя лечь.

— Ты чего кричишь?! — зашипел неизвестный. — Ночь на дворе, тише!

Как бы ни так!

Я еще сильнее задергалась, брыкнула ногами, попыталась оторвать чужую руку от рта, но тот — чужак — навалился на меня всем телом, прижимая к кровати. Длинный и тяжелый: не вырваться мне из-под него с моими шестьюдесятью килограммами. Но шансы были, из-за моих действий чужая рука чуть съехала по моему лицу.

— Угомонись! — с присвистом потребовал он.

«Да, сейчас», — я на секунду замерла, чтобы усыпить бдительность напавшего, а потом вцепилась, что есть сил зубами в чужую ладонь. Чужая плоть неожиданно странно хрустнула, разошлась от укуса, в рот хлынуло противное, сладкое месиво. Напавший взвизгнул ультразвуком и дернулся от меня. А я не могла разжать челюсти. В голове звенело, в ушах стучало, во рту слиплось.