Но нельзя не заметить, что русский мир гипнотизирует. Вместо однозначной оценки Серый вызывает интерес. Серый привлекает своим исключительно вялым бешенством игры. Серый не просто искренне выходит за грань добра и зла. Он разрывает круг моральной энтропии игрой со смертью. Серый укладывает жизнь как судьбу. Серый выкалывает жизни глазки.

Огненное озеро. Водяной, домовой и леший, окунувшись, уходят на фронт тремя богатырями.

Александр Невский дарит Василисе Премудрой мешки отрезанных русских ушей и носов.

Петр Первый запросился обратно в Азию.

Христос схватился с Перуном, другие поганые боги разбежались, не зная своих имен.

Первый бал Наташи с чертом.

Клеится к сумеркам дымный рассвет.

Милитаристское выступление сестрицы Аленушки в Военно-политической академии имени Фрунзе.

Саша, застегнутый на четыре пуговицы, выскочил в огород.

Цветет бесшумная капуста.

Аввакум меняет Библию на лошадь.

Полет сорокой, езда на корове с пустыми руками.

Я сидел на табурете и отдирал Россию, как пластырь, от своей волосатой ноги.

– Я столько времени на Россию угробил, – объяснял я Серому.

– Время на то и время, чтобы его гробить, – сказал Серый.

– Сегодня какое число?

– В России каждый день – окаянный, – заботливо заметил Серый.

На берегу озера, повернувшись к миру задом, невеста полоскала французское белье.

– Я тебе люблю, – улыбнулась она нам с Серым, утираясь.

Серый сегодня белый. Серый сегодня в белом. Пушистый Серый сегодня в белом. Очень высокие выросли елки.

Мне открылись все горизонты.

– Ты читал такую книжку – «Три мушкетера»? – спросил Серый.

– Ну.

– Кровавая книжка. Там всех убивают. А всем нравится. Мне тоже нравятся кровавые книжки, триллеры – не триллеры.

– А мне не очень, – сказал я.

– Есть такие писатели, они чертей нагоняют, – сказал Серый. – Давай залезем куда-нибудь высоко-высоко.

Мы полезли на Останкинскую башню. Посмотрели сверху вниз.

– Что ты видишь? – прокричал Серый, борясь с горным ветром.

– Ну, понятно, – сказал я, держась за башню. – Россия и есть триллер.

– А я тебе что говорил? – обрадовался Серый. – Триллер! Хреново написанный! На газетной бумажке! В глупой обложке! Не оторвешься! Не знаю, мне нравится.

– Давай поедем в святую Русь, – сказал я.

– На электричке? – спросил Серый.

– Как хочешь.

– На электричке я не поеду, – сказал Серый. – Я билет не люблю покупать, а без билета мне ехать не хочется.

– Давай я тебе куплю билет.

– Ну, купи.

– С какого вокзала?

– Да мне все равно, – удивился Серый.

– До какой станции?

– До любой.

Одних – среда заела, другие – среду заели. А вот и Серый.

– Что-то у меня все совпало, – почесал в затылке Серый.

У Серого умерла мать. От нее остался смертный узел.

Хрясь! Хрясь! Хуяк! Хрясь!

Мутным взором Серый посмотрел на птичку.

– Юрий Петрович! – старший лейтенант Млечина весело посмотрела на шефа. – У нас в подразделении думают, что Серый во всем виноват.

Серый страстно поцеловал Млечину в губы.

Серый прибил капотом Юрия Петровича.

Серый накрасил невесте с зубами щеки свеклой.

– Так будет лучше, – заметил он.

– Я – красивая, – радостно дыша, сообщила она. – Меня на Курском вокзале два солдата приняли за проститутку!

– Ты и так блядь, – присмотрелся Серый. – Сведи бородавки с лица.

– Это родинки, дурачок, – объяснила невеста с зубами.

Серый угнал самолет в Стамбул.

– Жарко – не холодно, – сказал он невесте на прощание.

– Какое прекрасное здание! – сказала невеста.

– Петровка, 38, – сказал Серый.

– Давай тут жить, – сказала невеста. – Это красивее Зимнего дворца.