Мы были страстно увлечены и ничего вокруг не замечали. Очнулись только, когда позади нас резко затихла музыка, льющаяся из магнитолы, наши товарищи прекратили танцевать и захлопали в ладоши, одобряя наше решение. В моем сознании всплыли практичные мысли. Если тебе не везет сегодня, то успех придет завтра, через месяц, через несколько лет. По тому же закону природы – закону равновесия – рано или поздно, но повезет. Если долго переносишь эти тяготы, то однажды выстрелит как из пушки, осыплет салютом удачи с головы до ног. Не надо только отчаиваться. Природа не мама родная, хоть и беспристрастна, но справедлива. Она строго блюдит регламент естественного отбора. И спасовавших отсеивает. Я всю жизнь считал себя невезучим, однако не замечал, как мне повезло с людьми, которые меня окружают. Даже Есения с восторженной улыбкой заметила:

– Женя, я, наверное, впервые в своей жизни вижу коллектив, который так переживет за своего товарища. Я очень рада за тебя.

Мы гуляли по весеннему лесу, по только что взошедшей бирюзовой траве, любовались набухшими почками деревьев, которые не сегодня-завтра «взорвутся» зеленой нежной «акварелью». Я давно не переживал таких счастливых минут. А если рассудить, то верх блаженства, наверное, ощущал впервые в жизни. И не минут, конечно, а часов. Но поскольку счастливые часов не наблюдают, то мы и не заметили, как настала пора уезжать. Разумеется, наши души не желали расставаться, но мы на основе обоюдного соглашения, руководствуясь правилами этики, привитой нам с рождения, решили обратно ехать на прежних местах.

– Женя, я хочу съездить в деревню моих родителей и сходить на кладбище. Когда я управлюсь, сказать не могу. Предлагаю встретиться завтра вечером. Надеюсь, до вечера управлюсь. Мне ни на минуту не хочется с тобой расставаться. Но по какой-то причине… вероятно, влияет старомодное воспитание, поэтому неловко вот так сходу быть уже рядом с тобой. Мне для этого нужно время. Мы взрослые люди и никуда друг от друга не денемся. И давай обратно поедем на прежних местах, если ты не против, конечно.

– Ты не переживай, милая Есения, я абсолютно не против, потому что у меня такое же воспитание. Да к тому же, если мы поедем рядом, то кому-то из семейных пар придется поехать порознь. Геннадию, например, все равно, но Таисия его в таком состоянии сейчас никуда от себя не отпустит.

– Да, Женя, ты молодец! А я об этом не подумала. А вторая пара – это Тимофей со своей женой, с которыми я еду. – Мы обменялись номерами телефонов и расселись по машинам на прежние места. Да и наши товарищи тоже воспитаны по нормам этики образца советской «закваски», и никто не задавал неуместных наивных вопросов.

Вернувшись домой, я сразу почувствовал тоскливое душевное опустошение. Два счастливых часа, проведенные в уединении с Есенией, пока мы гуляли по весеннему лесу, показались мгновением, но в памяти оставили яркое незабываемое впечатление, схожее с детскими, впервые пережитыми, которые остаются неизгладимыми на всю жизнь. Моё «Я», ослеплённое этим впечатлением и одержимое страстью, не внимая здравому рассудку, настырно рвалось туда, где «ЕЁ» уже нет. Но когда наставления рассудка наконец усвоились, взамен пошли другие капризы – немедленно позвонить, лишь бы только услышать «ЕЁ» голос. Но, как известно, предела не бывает. Услышав голос, захочется увидеть, а увидев, опять захочется чего-то большего. Я решил взять себя в руки. Есения сейчас переживает те же искушения. Мы знакомы всего лишь два часа, но мне хватило, чтобы узнать ее слабые и сильные стороны. Она, хоть и женщина, но ее тонкая натура прочнее стального троса. Есения страдает, но не расслабится. А я, мужчина, тем более не должен ударить в грязь лицом. Плавиться как свечной воск – удел эгоистов, слабеньких людей. Тем более мы же расстались не на всегда. Завтра встретимся вновь.