Гексли, застигнутый врасплох, попытался было в спешке ретироваться из Оксфорда, однако встреченный им на улице коллега – Роберт Чемберс – убедил его остаться. Ирония судьбы: Чемберс и был тайным автором «Следов естественной истории творения». Он знал, что и Дарвин, и сам Гексли потешались над его трудом (который он до самой своей смерти так и публиковал анонимно), но возможность поквитаться с Уилберфорсом перевесила уязвленное самолюбие.

Неизвестно, как проходил диспут на том собрании, потому что официального протокола не велось. Однако единственная сцена, память о которой сохранилась благодаря дневникам участников, стала одним из самых известных и забавных инцидентов в истории науки.

Епископ, мастерски выстроивший свои доводы, под конец спросил Гексли, чтобы положить его на лопатки: «Вы-то сами происходите от обезьяны по отцовской или по материнской линии?» Гексли, до того хранивший молчание, поднялся и дал ответ, который в полном смысле перевернул историю: «Мне не стыдно числить среди своих предков обезьяну, но я счел бы постыдным родство с человеком, употребляющим незаурядное дарование на то, чтобы затемнять истину».

Шквал аплодисментов, Гексли начинают качать, епископа под крики «Муллы – в Иран» прогоняют с кафедры, и теория эволюции получает всеобщее одобрение.

Конечно же, ничего подобного не было. Большую часть речи Гексли даже не было толком слышно. В какой-то момент на кафедру поднялся даже адмирал Роберт Фицрой (он был капитаном «Бигля» во время знаменитого путешествия Дарвина) и, потрясая огромной Библией, принялся обвинять присутствующих в безбожии. Как водится, каждый из ораторов решил, что победа осталась за ним, и больше об этом собрании никто не вспоминал. До тех самых пор, пока много лет спустя его не преподнесли в красивой упаковке как важнейшую веху в истории науки, чтобы воодушевить сторонников секуляризма.

Только представьте себе: вы придумываете потенциально революционную теорию, 20 лет собираете доказательства по всему миру, однако ее судьба – в глазах научной элиты XIX века и студентов XXI века – зависит от того, у кого из двоих диспутантов лучше подвешен язык.

Давайте слегка расширим перспективу: мы не единственный разумный вид животных. Мы даже не первые разумные «люди». Homo erectus целых 2 миллиона лет бродил по этой планете, но единственное, чего он добился, – это приручил огонь и изобрел барбекю. А тогда, в Оксфорде, представители другого вида приматов, биологически не слишком отличающегося и еще каких-нибудь 5 тысяч лет назад не знавшего письменности, сидели и обсуждали свою эволюцию. И даже не поубивали друг друга! Как же так получается, что мы, достигнув подобной зрелости за такой короткий срок, до сих пор придаем значение детским нападкам с переходом на личности?

Почетный орангутан. Карикатура на Дарвина, напечатанная в юмористическом журнале Hornet в 1871 году, когда была опубликована книга «Происхождение человека» (более 10 лет спустя после дебатов в Оксфорде)

Спустя ровно 100 лет после смерти Дарвина, в один из тех дней, когда между Турцией и Грецией в очередной раз обострился спор о континентальном шельфе, было созвано экстренное совещание кабинета министров. Греция, ссылаясь на необходимость следовать международным стандартам, хотела расширить границы своих территориальных вод до 12 миль. В этом случае они смогли бы контролировать почти ¾ Эгейского моря, а контроль Турции, у которой мало островов, возрос бы всего до 8,8 % (по сравнению с текущими 7,5 %).

И вот после многочасового заседания журналисты наседают на Сулеймана Демиреля, тогдашнего премьер-министра: «Греки настаивают, что Эгейское море – это греческое озеро. Что скажете?»