– Неужели ничего нельзя сделать?

– Что-то – наверняка можно. Завтра я подниму этот вопрос на Совете. И если к утру у тебя появятся идеи, я буду за них благодарен.

Тария сглотнула.

– Ланнуэль, я…

– Я знаю, что ты не любишь появляться на Совете. И никто из Новых Хранителей не любит. Но это ваше законное право, пусть оно и не всем нравится. Прятаться – тоже не выход. Чем меньше о вас знают, тем больше боятся.

Он был прав, как всегда.

Вот только собратья не называли Тарию и остальных «Новыми Хранителями», как того требовал Ланнуэль.

«Чистильщики» и «палачи» – самое приличное, что она слышала.

Тария кивнула и изобразила подобие поклона.

– Я приду. И обязательно подумаю, что можно сделать.

***

«Хочешь загубить дело – проведи совещание», – мрачно подумал Ланнуэль, наблюдая, как тронный зал наполняется эльфами.

Если бы кто-то спросил его, то он бы ответил: для решения большинства вопросов достаточно всего четыре-пять мнений, а порой и того меньше. Дискуссии же с десятком и более эльфов могли растягиваться на дни, недели, а в прошлом – и на месяцы.

Но есть традиции, с которыми ничего не может сделать даже король. И порядок обсуждения ключевых проблем – одна из них. Каждый Дом имеет право прислать своего представителя, и любая попытка сократить количество участников Совета воспринимается абсолютно однозначно: как оскорбление и диктаторские замашки.

Единственное, чего удалось добиться, – это уговорить традиционно дружественные друг другу Дома объединяться и присылать кого-то одного с единым мнением. Но даже в таких случаях Совет состоял более чем из двадцати эльфов, каждому из которых непременно нужно было велеречиво высказаться.

Вид пустых кресел Домов Восхода и Весны несколько умерил недовольство короля.

«Пусть спорят хоть до посинения, пока мы едины».

Он бы ни за что не признался, но больше всего Ланнуэль боялся однажды войти в тронный зал и не увидеть никого. А если он ничего не предпримет, то такой страх перейдёт из разряда ночных кошмаров во вполне вероятное будущее.

Он начал с традиционных приветствий, особенно выделяя часть про готовность слушать и слышать.

На прекрасных лицах застыли самые разные выражения.

Ланнуэль не был чистокровным эмпатом, но, как коронованный представитель древней монаршей династии, обладал отголосками всех талантов своего народа. И даже толики этих способностей хватило, чтобы разглядеть, сколько сегодня в его подданных тревоги и усталости. И, к сожалению, у него нет хороших новостей, чтобы поднять их настрой.

В дальнем углу заметался распорядитель. Теперь он тоже заметил лишние кресла, но унести их незаметно было уже невозможно.

– Как вы знаете, Дом Восхода и Дом Весны покинули нас. Они приняли решение, что будучи малочисленной, независимой группой им станет легче уберечься от нападений людей. Наместники теперь носят титулы князей и обладают суверенной властью. Я не одобряю это решение, так как твёрдо убеждён: только объединившись, мы сможем выстоять против врага, превосходящего нас и числом, и размерами. История Раскола показывает нам, к чему приводит разделение в долгосрочной перспективе. Но я не стану нарушать древнюю традицию. Единство нашего народа – в согласии, а не в принуждении. И перед тем, как мы продолжим, я спрошу: не желает ли кто-то последовать примеру и уйти?

Сердце забилось быстрее. Ланнуэль надеялся, что крылья не выдадут его волнения, и еле сдерживался, чтобы не спрятать их за спиной.

По залу пронесся легкий гул, но все остались на своих местах. Еле слышно выдохнув, король эльфов продолжил:

– Я надеюсь, все ознакомились с повесткой и отчетом о текущем положении дел. Сегодня мы среди прочего должны принять два особенно важных для меня решения: обсудить защиту Дома Ветров и действия с проповедником на Болотах. Первым пойдёт вопрос Редколесья. Виранэль, твоё слово.