Чувства тоже связывают с потребностями и мотивами. Так, Р. С. Немов (1990) полагает, что количество и качество потребностей человека в целом соответствует числу и разнообразию эмоциональных переживаний и чувств, причем чем выше потребность по своей социальной и нравственной значимости, тем возвышеннее соответствующее чувство. Получается, что к каждой потребности «прикреплена» специфическая эмоция или какое-либо из чувств. В словаре «Психология» (1990) о чувствах говорится, что они открывают личности предметы, отвечающие ее потребностям, и побуждают к деятельности по их удовлетворению, и что «чувства представляют собой конкретно-субъективную форму существования» потребностей (с. 445). И далее: «Самого по себе знания мотивов, идеалов, норм поведения недостаточно для того, чтобы человек им руководствовался; только став предметом устойчивых чувств, эти знания становятся реальными побуждениями к деятельности» (с. 446).

Связи мотивации с эмоциями уделяли внимание многие психологи. Давая общий обзор их работ, В. К. Вилюнас (1984) отмечает, что решение этого вопроса во многом определяется тем, что включают авторы в класс эмоциональных явлений, входят ли в него специфические переживания, имеющие побуждающий характер, – влечения, желания, стремления и т. п. Вилюнас указывает на наличие мотивационной теории эмоций, начало которой положил еще Б. Спиноза. В соответствии с одной из рассматриваемых позиций, желания являются разновидностью эмоций, а эмоции выполняют побуждающую поведение функцию. Вилюнас полагает, что такая позиция сформировалась потому, что человеку трудно распознать подлинные причины своего поведения, в то время как эмоции, сопровождающие процесс мотивации, отчетливо переживаются и именно ими человек реально руководствуется в жизни. Эта позиция единой интерпретации эмоциональных и мотивационных процессов была определяющей вплоть до конца ХIХ – начала ХХ века (Петражицкий, 1908), но не утратила своих сторонников и в настоящее время (Липер, 1948; Duffy, 1948; Arnold, Gasson, 1954; Young, 1961; Bindra, 1969; Tomkins, 1970).

Действительно, подчас бывает довольно трудно выделить эмоциональное в мотиве. Поэтому одно и то же явление разные авторы рассматривают то как проявление воли, то как мотивацию, то как эмоцию. Такое произошло, например, с изучением влияния соревновательного мотива (личного и командного) на успешность деятельности человека. Для Ю. Ю. Палайма (1968) соревновательный мотив является силой воли, а для А. В. Ильина (1960) – эмоциональным состоянием. И оба они правы. Соревновательный мотив усиливает эмоциональные переживания человека, а последние усиливают энергетику мотива и волевого усилия.

Другие психологи вслед за Н. Гротом (1879—1880) и В. Вундтом (1912) отделяют побуждающие переживания от эмоциональных. В результате мотивация и эмоции рассматриваются современной классической психологией как две самостоятельные проблемы, связи между которыми, как полагает В. К. Вилюнас, сопоставимы, например, со связями между восприятием и вниманием или памятью и мышлением.

Р. Лазарус (Lazarus, 1968) выступил с критикой теорий, трактующих эмоцию как мотивацию, мотиватор или побуждение (драйв). Он считает, что этим теориям свойствен ряд общих недостатков.

Эмоции не рассматриваются как реально существующие явления со своей качественной спецификой. Исследуются приспособительные последствия эмоций, а сами они трактуются как быстро исчезающая промежуточная мотивационная переменная.

Не исследуются предшествующие причины и условия возникновения эмоций. Этот недостаток проистекает из первого, поскольку недооценка эмоций как самостоятельных реакций делает необязательным выяснение причин их появления.