А печаль – это эмоция завершения. Она нам нужна. чтобы отпустить груз прошлого. И в советском периоде тебе говорят, нефиг отпускать, тащи дальше. А потом спрашивают, а почему у нас поколения все такие грустные? Ты что, попробуй-ка тащить с собой груз вот этого всего прошлого.

Вспоминаем из семейных сценариев (книга «Семейные сценарии») социально-экономические условия. Периоды. Когда у нас был период, чтобы можно было безопасно сидеть и ничего не делать? То война, то голод, то революция, то раскулачивание, то 90-е, то вот эти нулевые с бешеным ростом, то ковид, то санкции, то спецоперация, памагити…

Когда у нас был период для ничего не делания? Никогда. У нас исторически так сложилось, что мы должны быть в постоянном напряжении и постоянно чего-то ждать. С какой стороны прилетит. Ты должен быть в постоянном напряжении, чтобы выжить. Нефиг расслабляться. И иногда кажется, что если я не работаю, то кажется, что я умираю от бесполезности от своей.

Что ещё? Иногда нам кажется, что проявлять эмоции глупо, проявлять эмоции опасно, проявлять эмоции нельзя. То есть мы считаем, что, например, это слабость. Эмоция – это слабость. У нас есть определенное представление из наших сценариев, из нашей системы рода о том, что проявлять эмоции нельзя.

Почему? Потому что исторически так сложилось, что в трудное время говорили «а че ты ноешь? Чего ты истеришь?» Тебе это поможет? Тебе это никак не поможет. Поэтому это бесполезно, поэтому не надо проявлять эмоции, не надо ничего делать, вообще ничего не надо. Просто иди работай.

Эмоции обесценены как таковые, как факт. Очень сильно обесценены. Это исторически действительно так сложилось.

Мама это тот, кто учит маленького ребёнка распознавать свои эмоции. Вот ты сейчас радуешься, ты сейчас злишься. Вот то, что ты сейчас испытываешь, это печаль. Вот то, что ты сейчас испытываешь, это грусть. Вот печаль от грусти отличается вот так-то. Вот когда вот такое событие происходит, ты печалишься, а вот такое – это грусть называется. То есть мама этому обучает.

А если мама в депрессии, если мама вкалывает на трёх работах, если мама в 90-е просто пытается выжить, или в нулевые она пытается успеть за обновлением бухгалтерской системы, когда ты декларацию напечатал, дошел до налоговой, а уже вышло новое обновление. Ей не до эмоций ребенка, ну объективно не до этого. Соответственно, ребёнок такой, я фиг знает, что со мной происходит, и я не знаю, что с этим делать. Соответственно, ребёнок не научается, он просто в моменте не понимает, что он чувствует.

Либо просто отказывается чувствовать. Я ничего не чувствую. Я не собираюсь. У меня всё нормально. То есть я в моменте не могу с этим разобраться. Бывает, что эмоции настолько перепутаны, что мои эмоции не соответствуют моменту.

Например, у нас бывает маска клоуна (или это называют «улыбка висельника»). Когда идут похороны, а ребенок настолько переживает, настолько ему внутри тяжело, настолько сильное внутреннее напряжение, что он начинает смеяться. Он смеется, чтобы снять это излишнее напряжение. Потому что напряжение – это одна система, а смех – это расслабление, это другая система. Он пытается просто расслабиться, он сильно переживает. И он начинает смеяться. Смеяться не к месту. Или, например, когда происходит какое-то событие, машина разбилась, например, и человек начинает смеяться. Он пытается таким образом снять вот эту внутреннюю тревогу, внутреннее напряжение, потому что он его не выдерживает.

И его все начинают за это ещё гнобить. Либо наоборот это приветствуется как нормальная реакция, потому что что? Да-да, все правильно, нечего грустить, нечего переживать, это все дело наживное и так далее и тому подобное. А это перепутанные чувства.