– То есть я никому не должна отказывать?

– Никому. Существование мужчины имеет смысл только тогда, когда он – в вас.

Она улыбается. Он говорит:

– И поскольку ваше чувство зависит от чувств других…

Секунду Эммануэль размышляет. Затем задает последний вопрос:

– А если… я забеременею? Я ведь даже не узнаю, чей это ребенок!

Марио не отрицает:

– Это точно. И вы должны осознавать это.

Эммануэль не сказала об этом Марио, но перспектива забеременеть не показалась ей такой уж кошмарной. До того как Жан оставил Эммануэль одну в Париже, они не собирались рожать детей. Но она не предохранялась со времен Бангкока. Ни в самолете, ни с сам-ло. Странно, но Эммануэль не испытывала страха, когда представляла себе, будто сообщает Жану, что родит ребенка от другого мужчины. По какой-то необъяснимой причине ей казалось, что Жан воспримет ситуацию с пониманием и поступит справедливо.

– Как вы проводите время? – спросила Эммануэль в тот вечер у Кристофера. – Жан, почему ты не представишь друга симпатичным сиамкам? Или не сводишь в какое-нибудь любопытное местечко?

– Хорошая идея, – сказал Жан. – Можем сходить на китайский стриптиз!

– Какой ужас! – воскликнул Кристофер.

Нравственность молодого человека удивила Эммануэль.

– И как только Кристоферу удается быть столь добродетельным?

– Он не добродетельный. Он просто лицемер.

Англичанин что-то пробурчал себе под нос. Жан настаивал:

– Ты бы видела, в какой ажиотаж его приводят маленькие девушки!

– Маленькие девушки, – обрадовалась Эммануэль. – Насколько маленькие?

– Настолько.

Жан опустил руку так, что она оказалась в метре от пола. Эммануэль скорчила гримасу:

– Слишком маленькие, – заключила она.

Кристофер посмеялся вместе с друзьями.

После ужина они отправились в лабиринт китайских кварталов, к театру, похожему на старый вокзал. Сотни вспотевших, возбужденных зрителей толкались и вопили у эстрады, по которой друг за другом расхаживали голые девочки-подростки. «И все-таки не совсем голые», – замечали зрители, рассаживаясь на металлических стульях. Свободных мест было много, поскольку плату взимали значительную. Бедра каждой участницы шоу опоясывала веревочка, на которой в области лобка крепился убогий обрезок клеенки, размером с игральную карту. Время от времени девочки двумя пальцами резко приподнимали «занавес» и на секунду выставляли напоказ волосатые лобки – публика ликовала. Спектакль продолжался около получаса, – при этом картина не менялась, а зрители совершенно не уставали наблюдать за одними и теми же повторяющимися движениями. Трое европейских гостей развлекались, обсуждая внешние данные артисток.

Эммануэль заявила, что ей больше всего нравится «высокая девушка с плоской грудью». Скорее всего она одинокая, – предположила Эммануэль. Жан вместе с женой детально описали длинную щель с большими мягкими на вид половыми губами и глубокое влагалище, которые можно было себе вообразить по очертаниям лобка юной особы.

– Никогда еще я не слышал, чтобы супруги так разговаривали, – признался Кристофер, не осуждая, а скорее изумляясь.

– С удовольствием занялась бы с ней любовью, – заключила Эммануэль, чтобы окончательно ошарашить мужчину.

«Видимо, она подвергает мою мораль испытаниям, – решил Кристофер. – Я ей покажу!» Голые ноги Эммануэль рядом с его собственными ногами волновали англичанина куда больше, чем китайские девушки.

– А я бы предпочел заняться любовью с вами, – заявил Кристофер.

«Только бы она подумала, что я шучу! – забеспокоился он, вне себя от собственной смелости. – Надеюсь, я не зашел слишком далеко».

– Кристофер начинает понимать, что к чему, – произнес Жан.