Кампен встретил гравилет профессора шквалистым ветром и темнотой накаченных под завязку влагой туч, готовых вот-вот разразиться проливным дождем. Мрой, пристегнутый ремнем безопасности к креслу и мирно посапывающий носом, даже не почувствовал ужасной болтанки гравилета в небе. Зато Имх Ватире ощутил полной мерой неукротимую силу природы, сосредоточенно и в поте лица управляя непослушным летательным аппаратом. Совместно с ЭМом профессор, наконец, совершил посадку на городской площади. В виду надвигающейся непогоды на улицах столицы не наблюдалось бесцельно фланирующих парочек и гуляющих граждан, все укрылись в домах, гостиницах, в помещениях различных организаций, в бесчисленном множестве разбросанных по улицам города. Вездесущая пыль, пока еще не прибитая дождем, крутилась в маленьких смерчах на открытых участках улиц, лезла во все щели. Поэтому профессору и его ученику пришлось надеть защитные очки и тряпичные маски на лицо, прежде чем выходить из гравилета. Удерживая баул с вещами и свертком «обеспеченности» в одной руке, профессор второй рукой крепко держал своего ученика и медленно, но верно, продвигался сквозь стену пыльного воздуха к особняку Терии. В конце концов, пыльные улицы остались позади. Они поднялись по ступеням парадного входа к стандартной в каменных городских домах двери и по домофону набрали код ее открытия. В этот момент небеса разверзлись, и оттуда хлынула вода сплошным потоком. В единый миг Имх Ватире и Мрой промокли насквозь, дверь открылась, и они поспешили зайти внутрь. За передвигающимися в холле гостями по каменному полу тянулся мокрый след отпечатков обуви и капающей с одежды воды. Под остановившимися посреди помещения профессором и Мроем натекли порядочные лужи грязной воды, но на призыв хозяйки особняка никто не отвечал. Ватире отошел к двери и начал названивать по лучефону. Мрой увидел, как расплывается лицо профессора от счастливой улыбки после услышанного по лучефону ответа. И сам заулыбался.

– Она попросила нас подождать некоторое время здесь в холле. Сама появится с минуты на минуту. Давай-ка присаживайся на тот стул и подержи мой баул. А я похожу, подумаю.

Профессор освободился от приятной ноши, снял промокший френч, повесил его на плечики подставки и, задумавшись над превратностями судьбы, начал ходить по коридору взад и вперед. До окончания отпуска, положенного ему при сдаче старой должности и принятия обязанностей научного руководителя лаборатории в горах Зоркосного хребта, оставалось чуть более декады. А навалилось столько невероятных происшествий, которые требуют вдумчивого осмысления, и еще предстоит совершить порядочный ворох необходимых и приятных дел, что голова кругом идет. Входная дверь открылась и перед взорами нежданных гостей предстала вся мокрая, но все еще сохранившая былую красоту, пожилая женщина с озабоченным выражением лица.

– Ух, какая дрянная погода. И когда это наши правители научатся управлять ею, хотя бы над столицей? Здравствуйте дорогие мои мужчины! Что же вы без предупреждения прибыли? Или что-то случилось у вас там, на хуторе, или зачем-то понадобилось возвращаться в Кампен?

Забросала вопросами она Имха и Мроя, сама, в это время, снимая промокший дождевик, и складывая, блестевший в электрическом свете, зонтик.

Возбужденный Имх принял из рук Терии зонтик и поставил его в подставку для зонтов под вешалкой, невзирая на слабое сопротивление обожаемой женщины, привлек к себе, крепко держа ее за талию, расцеловал в мокрые щеки и воскликнул:

– Любимая, мы с Мроем прибыли к тебе, и только к тебе с одной, единственно, просьбой. Будь мне женой, а Мрою мамой. Я думаю, ты не откажешься от нашего первого, но не единственного ребенка.