Занятая этим делом, в ходе которого она периодически начинала разговор с конём, она не заметила, как к ним в дом кто-то постучал. Скрипнула дверь, прошло пару минут, и дверь закрылась. Как раз когда Эмили насыпала сено в угол стойла, чтобы Гром мог сытно поесть после долгой дороги, к ней кто-то вошёл.

– Эмили?

Она обернулась и увидела перед собой Лизу. Та улыбнулась и попросила подругу на недолгий разговор. Эмили не знала, что за разговор им предстоит, а потому, ничего не подозревая, спокойно вышла вслед за Лизой, и они, миновав калитку, удалились в сторону полей.

Хотя, как уже было когда-то сказано, земли в этих краях плодородные, участок, который выделялся для посевов, был не таким уж и большим. А всё потому, что рядом находился лес. Пусть, может, не слишком близко, а за пару километров, но нельзя же было сажать что-то впритык к нему. Там и почва была грубее. Тем не менее, к южной части Капитайбура лес находился ближе всего. И он постоянно манил собой детей, казавшись неприступной крепостью, высоченной громадиной, в которую запрещалось ходить, и которую от этого сильнее хотелось преодолеть. Взрослые чуть ли не с рождения своих чад предостерегали их, чтобы они не ходили туда. Если там и бывал кто-то, то это были либо сильные и ловкие охотники, которые готовились к своей деятельности и перенимали опыт отцов, либо глупцы. Остальные же верили в дурную славу этого леса. В их краях говорили, что тот, кто туда войдёт, никогда больше оттуда не выйдет. Люди не задумывались, почему охотники – исключение, как не задумывались и о многом другом. Они просто верили в это, и их вера была достаточно сильной, чтобы передаваться поколениям. К слову, этот лес назывался точно так же, как назывался лес из сказки, которую Теодор рассказывал своей дочери, когда та была ребёнком. Но Эмили не обращала на это внимание. Помимо того, её никогда особо туда не тянуло. Она думала, что там просто нечего делать, и не видела в этом лесу чего-то зловещего. Там обитали только птицы и звери (в том числе и хищные, которые могли запросто кого-нибудь съесть).

Отойдя подальше от дома, а после и от окраины Капитайбура, Эмили и Лиза добрались до спокойного местечка, где не было ни души, только они и блестящие рыжие локоны поля, вьющиеся на ветру. По дороге сюда подруги болтали на отвлечённые темы, вроде семьи и жизни здесь, но теперь же, когда они сели практически друг напротив друга, Лиза замолчала, выдержала небольшую паузу и снова начала говорить.

– Ты извини меня, – она улыбнулась краешком губ.

– За что? – непонимающе глядела на неё Эмили.

– Я не всегда веду себя… правильно. Я знаю, у меня сложный характер, и иногда тебе приходится терпеть меня. Да и не только тебе.

– Лиза, что ты такое говоришь?

– Не перебивай, пожалуйста. Я хочу сказать тебе кое-что, – она вздохнула, сосредотачиваясь. Было видно, что ей сложно извиняться и говорить, что где-то она была не права. Но Эмили заметила, что в ней что-то поменялось. После времени, проведённого на ярмарке, как будто кто-то подменил её подругу.

– Мне очень нравится Маркус. Но я вижу, как он на тебя смотрит, и поэтому иногда я злюсь. Мне хочется, чтобы он и со мной себя так вёл. И вчера мы танцевали, – она смущённо опустила глаза в пол, улыбаясь всё шире, – мне это нравилось, Эмили. Я просто хочу сказать, что с ним я другая. Мне больше не хочется вести себя так, как я вела себя прежде. Но когда мы все вместе, мне неприятно смотреть на вас с ним. Скажи, Маркус нравится тебе?

Лиза посмотрела Эмили в глаза, ожидая ответа, а та просто не знала, что сказать. Точнее, конечно, ответ она готова была дать, но вся эта ситуация её ошеломила. Она и не представляла, что ей предстоит услышать. Лиза всерьёз переживала за отношения между ней и Маркусом, что казалось Эмили ужасной глупостью. Ей было то ли смешно, то ли неловко за всё это.