Я помог снять пальто купцу, сориентировал его по направлению к столу, потом разделся сам и тоже присел. Вейсман тут же поставил передо мной тарелку со стопкой горячих пышных оладий, блюдца с вареньем и сметаной, пристроил к этому великолепию розетку с отблескивающим словно лед колотым сахаром, кувшинчик сливок, а сам в почтительной позе застыл рядом с исходящим парком кофейником в руках.

Остальные пассажиры тут же дружно наградили меня ревнивыми и недовольными взглядами, видимо, старый повар даже не подумал уделять им столько внимания.

«В задницу… – я про себя ухмыльнулся и подвинул свою чашку к Самуилу Эныковичу. – Все идите в задницу. Вам до этого старого мудрого человека, как до Пекина в известной позиции. Научитесь сначала правильно расставлять приоритеты…»

Лампы с узорчатыми абажурами, покачивающиеся под потолком на витых цепочках и отбрасывающие мягкие причудливые тени на немного выцветшую обивку стен, накрахмаленная белоснежная скатерть, изящная посуда, божественные ароматы еды – все это, особенно на фоне бесчинствующего снаружи шторма, причиняло мне настоящее наслаждение, и я даже забыл, для чего нас пригласил второй помощник. Но он не преминул напомнить.

– С великим сожалением, – твердо отчеканил Вебер. – Я вынужден вам сообщить, что Алексей Иванович Мальцев сегодня утром скончался.

Сразу же после последнего его слова Дора Ипатьевна всхлипнула, но тут же прикрыла рот платочком. В кают-компании повисло тягостная тишина. Замолчали даже дети, еще мгновение назад ссорившиеся по каким-то пустякам.

Второй помощник обвел пассажиров пристальным взглядом и продолжил:

– В связи с этим прискорбным событием, обязанности капитана я принимаю на себя. Мои полномочия подтверждены владельцем судна. Он сам занял пост первого помощника и сейчас находится в рубке вместе со своей супругой.

– Я извиняюсь… – неожиданно высказался Малевич. – Но позвольте поинтересоваться, какое это имеет к нам отношение? Меня интересует итоговый результат, а не то, кто будет крутить штурвал вашей посудины. Будьте любезны, избавьте нас от подробностей и доложите, когда мы прибудем в Константинополь…

– Я не договорил! – резко прервал адвоката Илья Ипполитович. – И с вашего разрешения все-таки продолжу. Так вот, в связи со вчерашними событиями, некомплект экипажа стал совсем критичным. Пятеро матросов – это всего лишь одна, да и то сильно урезанная смена в машинном отделении, чего явно недостаточно, так как нам идти до крайней точки маршрута еще почти двое суток. Мало того, я буду вынужден постоянно отвлекать кого-нибудь из них на охрану бунтовщиков, так как они наотрез отказались работать… – Вебер вдруг посмотрел на меня. – Георгий Владимирович, пленные утверждают, что вы обещали их сегодня отпустить. Это так?

Взгляды пассажиров снова дружно скрестились на мне. Ну-ну, смотрите сколько влезет. Я своего слова нарушать не буду. Ни при каких обстоятельствах.

– Это так… – спокойно подтвердил я и невозмутимо отпил глоток из чашки.

– Что?! – в буквальном смысле взвыл адвокат. – Отпустить этих мерзавцев? Да по ним петля плачет!

Остальные промолчали, но их лица явно нельзя было назвать особо приязненными.

– Помнится мне, – вдруг очень спокойно сказал Вейсман. Голос повара был полон невообразимого ехидства. – Некого Семку Упыря, загремевшего на цугундер за очень похожие художества, вы, Казимир Карлович, называли в суде заблудшим отроком, вышедшим на большую дорогу из-за тяжелого детства. Не так ли?

– Но это… – адвокат запнулся и проблеял: – Это… совсем другой случай.

– Не переживайте, Илья Ипполитович, – я наконец решил, что пора немного разрядить ситуацию. – Вопрос с бунтовщиками будет урегулирован немедля. К всеобщему удовлетворению. В первую очередь, к нашему удовлетворению. Можете продолжать.