В связи с этим важной представляется проблема идентичности советских евреев.24 Бытует мнение, что еврейский менталитет был изначально несовместим с характером политического режима в СССР.25 Так, К. Шиндлер считал мифами довольно распространенные суждения о том, что стремление евреев эмигрировать из Советского Союза началось только после провозглашения государства Израиль или вследствие Шестидневной войны. Движение за выезд, указывал он, получило развитие тогда, когда «тоталитарные аспекты большевизма стали вступать в конфликт с мессианскими принципами социальной справедливости, связанными с еврейской традицией». Это случилось еще в конце 1920-х гг., в ходе «закручивания гаек» во внутренней и внешней политике.26

Отмеченный вопрос по-прежнему является дискуссионным. Мы уже обмолвились, что еврейское население такой огромной по размерам страны как Советский Союз не было схожим, и его жизнь определялась разными традициями, бытовавшими в том или ином регионе. Еврейская культура в центральных российских городах существенно отличалась от той, которая была характерна для евреев Северного Кавказа, Грузии, Молдавии или Прикарпатья. В связи с этим отдельно следует отметить труды, посвященные региональным группам советских евреев, в частности, судьбам этих людей, живших в Прибалтике.27 В любом случае говорить о каком-то единообразии мышления советских евреев невозможно. Соответственно, и влияние официальной идеологии на эти группы осуществлялось по-разному. Однако верно и то, что стремление евреев массово покидать страну наиболее отчетливо проявилось лишь через полвека после установления советской власти.

В израильской и западной литературе вопросы репатриации советских евреев рассматриваются в рамках более общей проблематики – эволюции израильского государства. Прибытие сюда в 1970-е гг. евреев из Советского Союза характеризуется как один из наиболее важных этапов истории репатриации (алии).28 Сущность понятия «алия» рассматривается в начале первой главы этой книги. Историки связывают различные периоды ее существования с эволюцией еврейского национального самосознания в СССР, предопределяемой конкретными политическими событиями.29 В конце 1980-х гг., в условиях горбачевской перестройки, начинается большая алия, связанная уже с массовым выездом евреев из СССР. Эта проблематика находится в центре внимания работы М. Гилберта.30 Хотя данный период во временном отношении не входит в рамки нашей темы, внимание к нему позволяет более осмысленно представить особенности целостного процесса репатриации.

Помимо трудов, посвященных изучению выезда евреев из Советского Союза, мы исследовали работы, касающиеся их жизни в Израиле, США и других принимающих странах. Отметим в связи с этим монографию под редакцией З. Гительмана, М. Гланца и М. Голдмана, посвященную различным аспектам жизни бывших советских евреев, оказавшихся после отъезда в разных странах, включая Израиль. Стоит назвать также объемные сборники «Русское» лицо Израиля: черты социального портрета» и «Израиль: русские корни», в написании которых приняли участие исследователи Еврейского университета в Иерусалиме, известные журналисты и общественные деятели Израиля.31 Внимание политической деятельности репатриантов из СССР в Израиле уделено в статье В. В. Энгеля.32

Значительно менее исследована в научной литературе специфика социально-бытовой адаптации советских евреев в США. На общем фоне следует отметить труд М. Фридмана и А. Чернина, посвященный кампании помощи советским евреям, проведенной в США.33 В работе П. Аппельбаума рассмотрено отражение в американском общественном сознании процесса выезда евреев из СССР (в том числе, помощи советским евреям со стороны еврейских организаций США).