Оба названных журнала в известной мере развивали ту духовную традицию, которая была присуща литературно-художественной периодике в России. Этот тип журнала появился еще в первой половине XIX в. и продолжил существование на протяжении всего советского времени, а затем и после распада СССР. Он всегда пользовался признанием интеллектуальной части общества: на его страницах печатались новинки прозы и поэзии, а также литературные и философские обзоры, рецензии. Появление этого типа журналов в Израиле было продиктовано ярко выраженной потребностью аудитории ощутить привычное по содержанию издание, к которому они привыкли еще во время жизни в Советском Союзе. Оно не было схожим по набору тем с толстыми журналами, которые выходили в Советском Союзе, однако неизменной оставалась просветительская миссия такой периодики, помогавшей читателям разобраться в сложных вопросах культуры, политики, духовной жизни и т. д.

Главным редактором журнала «Время и мы» («журнала литературы и общественных проблем русской эмиграции», как значилось на его обложке) с момента его основания (1975) был Виктор Перельман, журналист, в свое время сотрудник популярной в СССР «Литературной газеты». В состав редколлегии журнала он привлек известных литераторов, критиков, деятелей культуры из числа репатриантов: Фаину Баазову, Лию Владимирову, Илью Гольденфельда, Михаила Калика, Галину Келлерман, Михаила Ледера, Дмитрия Сегала и др.

Журнал быстро увеличивал свою популярность и открыл представительства в США, Канаде, Франции, Великобритании, ФРГ и Западном Берлине. Он стал голосом русскоязычной еврейской интеллигенции, анализировавшей свое место в израильском обществе. При этом «Время и мы» объединял тех интеллектуалов, для которых идея сионизма никогда не являлась приоритетной.

Журнал отстаивал в большей мере универсальные духовные ценности (во всяком случае, как они понимались в тот момент в среде либерально настроенной интеллигенции). Уже в его первом номере утверждалось: «Среди неверия и суеты, в мире, где грубая сила и ложь становятся нормой отношений между людьми, мы исполнены одной лишь целью – помочь читателю лучше разобраться во времени и в себе».154 Редакция журнала «Время и мы» была обеспокоена господством в современном обществе потребительской психологии. В этом В. Б. Перельман и его коллеги не были одиноки. Многие и в Израиле середины 1970-х гг. сомневались в том, что серьезная литература будет востребована новым поколением репатриантов. Вместе с тем в журнале считали неверным утверждение, что читатель-эмигрант «инфантилен, и влечения его не идут дальше секса, спорта и детектива». На страницах издания подчеркивалось, что людей по-прежнему волнуют вечные вопросы о смысле жизни и будущем человечества. Эта проблематика и должна была стать основой «нравственной программы журнала», который был рассчитан на небезразличного, думающего читателя, или, «по крайней мере, стремящегося думать».155

С самого начала существования журнала была задана его высокая художественная планка. Первый номер открывался романом А. Кестлера «Тьма в полдень», а в дальнейшем на его страницах увидели свет поэзия и проза Н. Коржавина, А. Галича, С. Довлатова и многих других известных авторов. Журнал отличало стремление следовать традиции русской литературы и публицистики, о чем свидетельствовала появившаяся здесь проза Бориса Хазанова и Виктора Некрасова, стихи Ильи Рубина, Рины Левинзон, критическая эссеистика Натальи Рубинштейн. Редакция журнала активно ставила на обсуждение и серьезные общественные проблемы, анализировала «белые пятна» истории, публиковала мемуары. Сошлемся, в частности, на воспоминания главного редактора В. Б. Перельмана о своей прежней работе в «Литгазете» («Гайд-парк при социализме», №1, 1975), на расследование Б. Орлова «Миф о Фанни Каплан», на очерк Н. Михоэлс-Вовси «Убийство Михоэлса» (оба в №3, 1975). Всего же через журнал за двадцать лет его существования, как посчитал сам В. Б. Перельман, прошло свыше двух тысяч авторов.