– Наставница, я нам сэндвичи купил, – отдышавшись, начал румяный парень. – С тунцом, авокадо и рукколой, а другой с лососем и… эм…

Он вчитывался в состав, а нервы Ярцевой постепенно сдавали.

– Да не нужен мне твой лосось, мальчик! Я просила просто кофе, обычный кофе.

– Так я и его принес, – ответил тот, вороша пакеты. – Так, тут где-то был… вроде, а! Вот, с единорогом.

Софья выхватила стаканчик с единорогом и злобно глотнула напитка. Герман озирался в поисках Федора, и его взгляд упал на рекламную афишу.

– Ха! Это вы что ли? – искренне удивился тот, указывая пальцем на изображение: рекламировался новый тату-салон «БУДЕТ БОЛЬНО», где татуированная Софья стояла в позе распятого Христа под иглой улыбающегося мастера.

– Да, представь себе.

– У вас татухи есть?

Из-за угла показался Федор.

– Нет, это фотошоп. – Женщина резко отошла к оператору, а юноша – к скамейке.

– Ну, как тебе этот малец? – спросил мужчина, собирая оставшуюся аппаратуру.

– Бесит неимоверно. Строит из себя ребенка, под ногами мешается, а толком ничего не делает, – высказывалась Софья. – Вон, гляньте на него. – Она небрежно махнула стаканчиком в сторону скамейки, заваленной пакетами с едой и всякими конфетками, крендельками и вкусняшками. Герман, жуя сэндвич, замахал коллегам ладонью.

Оператор робко помахал в ответ, как вдруг мобильный рыжего затрещал – парень сразу поменялся в лице, и, оглядевшись, побежал черт знает куда.

– И что с этим кудрявым чудом делать?

– Эх, Сонечка… себя-то в его возрасте вспомни. Много ты серьезничала?

Пару минут они постояли в тишине, наблюдая за прохожими.

– Помнится, один раз… – Мужчину прервал резкий оглушительный выстрел.

Второй, третий и тра-та-та-та…

– Обстрел! – заорали люди, накрываясь сумками.

Пули засвистели в неизвестном направлении. Софья с оператором припали к земле, прикрывая головы. Огонь был открыт секунд 10-15, хотя время летело, как мухи под наркозом.

– Господи… что это б-было? – пошатывались люди, держась за сердце.

– Сонь, ты как? – Оператор помог коллеге встать.

– Нормально. – Та быстро пришла в чувства, придерживая голову.

В ушах звенело, народ прислушивался – выстрелы закончились. Софья осмотрела площадь и людей, оценивая ситуацию, как ее взгляд примагнитился к той афише: изображение ее лица продырявлено надписью «Г».

– Что произошло? – крикнул Герман в полнейшем шоке. – Стоит в туалет отойти, а вас уже застрелили. Слушайте, а с журналистами такое всегда?..

Женщина молчала, не спуская глаз с афиши. Под кожу залезли жучки-страхи, разбегаясь по телу мурашками.

«Какие прекрасные мышцы… такая сильная мускулатура, какое правильное лицо. Господи, он идеален! Он превосходен! Он… он!!»

– Ах! – Девушка задницей подалась вперед, сжав ягодицы.

– Черт… – выдохнул мужчина и стразу же надел штаны.

Анастасия подняла распластанное тело со стола. Ее маленькая грудь вздымалась, а главврач задумчиво наблюдал за милыми сосками, параллельно застегивая рубашку.

– Ты любишь меня? – с надеждой прошептала она.

Помолчав немного, Владислав отстраненно ответил:

– Одевайся быстрее.

«Что? Неужели…»

– Уходите из моего кабинета, скоро придет клиент.

Он собрал свои вещи и вышел.

«Просто ушел? Оттрахал и ушел? – Теперь захотелось закрыться, тоже уйти отсюда. – Он вообще меня любит? Почему я так поступаю?.. Он бросил меня, бросил…»

Девушка нехотя оделась и, когда почти застегнула все пуговицы, в кабинет кто-то вошел. Она с упованием взглянула вперед, но нет…

– Добрый день, – шепнул рыжий, аккуратно закрывая дверь.

Анастасия быстро кивнула и мягко села в кресло, допивая свой остывший чай.