Перед Элвисом проходил список городов, где ему предлагали выступать, студии, где он будет записываться, залы для концертов, лица участников его группы, о которых рассказывал Дмитрий…

Безусловно, несмотря ни на что, Элвис вправе не соглашаться. И тут ММК никоим образом не может, да и не хочет на него влиять. Сумма финансовых потерь – включая оплату процедуры, компенсацию состояния Пресли и уже сделанные вложения в проект – выйдет, конечно, внушительной, но для капиталов компании лишь небольшой частью. Элвису показали в цифрах это соотношение, таким образом давая понять, что его отказ хотя и будет болезненным, но корпорацию не разорит.

Возможно также, что он захочет работать с какой-либо другой звукозаписывающей фирмой. Таких сетей несколько. ММК взяла на себя труд сравнить их доходы и возможности. Каждая из компаний была довольно крупной, но все они уступали Международной корпорации. Это не говорилось прямо, но было понятно из появлявшихся на экране столбцов чисел.

Элвис слушал внимательно, но внешне абсолютно бесстрастно. Его лицо осталось непроницаемым даже тогда, когда прозвучало, что за историю музыки он продал больше всех дисков. Он ни разу не прервал продолжительный монолог, но когда тот закончился, краткие и предельно четкие вопросы, негромко, но ясно прозвучавшие в установившейся тишине зала, показали, что Элвис ни на минуту не потерял нить разговора. Каким образом они смогут пересечь границу и попасть в Штаты, и никому не станет известно? Для этого есть свои дипломатические каналы. Чем застрахована компания, если Элвис решит разорвать контракт? Сумма неустойки будет астрономической – это и есть гарантия. Каковы будут действия корпорации, если проект прогорит и окажется провальным? Это невозможно. Но даже если – никаких. ММК выплатит положенное, и в любом случае Элвис останется при своем.

Его вопросы подхватывали без малейшей заминки, как мячик легко перебрасывая по обе стороны стола. И вообще, вся встреча напоминала хорошо срежиссированный спектакль, с отлаженной тактикой и стратегией. Но разыгранный настолько искусно, что не оставалось и тени нарочитости. Они не настаивали, не убеждали, не агитировали. Предоставляя Элвису самому делать выводы из череды фактов, выстроенной так, что выводы становились очевидными.

Разумеется, его не торопят с ответом.

В завершение ему дали копию контракта и еще целый пакет документов – с информацией об ММК, других компаниях, а также подробностями проекта и досье музыкантов из группы. И снова поблагодарили только за то, что приехал и выслушал.

Прощаясь и отвечая на рукопожатия, Элвис заметил поодаль, в стороне ото всех, Альнова и говорившего ему что-то Марченко.

– Странный он какой-то, – произнес Элвис первое, когда они выехали в город.

– Кто?

– Этот Марченко. За все время так ничего и не сказал. Словно его не касается.

– Нет, почему же? Он заедет сегодня вечером, насчет контракта. Просил меня вам передать.

– Да? А почему он меня лично не предупредил?

– Не знаю, – Альнов пожал плечами, – может, не хотел, чтобы в корпорации слышали.

Элвис задумался и, видимо, согласившись с таким объяснением, углубился в изучение контракта.

– Можно? – Альнов протянул руку, когда Элвис пробежался по последней странице.

Элвис молча передал ему листы и ждал, пока Дмитрий просматривал их, один за другим.

– С виду стандартный. У меня такой же, – сказал Альнов, не поднимая головы. Он почитал еще немного и вернул контракт Элвису.

Больше до конца пути они ни о чем не разговаривали.

Когда мужчины добрались домой, оказалось, что Наталья еще не возвращалась. Была уже середина дня, и Дмитрий взялся за трубку внутренней связи распорядиться об обеде. В этот момент за окнами правой гостиной послышался шум подъезжающего автомобиля, сменившийся звуками шагов и голосами в холле.