Ему доставляло особое удовольствие подкрадываться к спящим женам и наложницам, будить их холодными руками и втискивать не менее холодного Злодея в их теплые полусонные тела.

Вечером 28-го числа месяца Кислева Первосвященник и рабби Иссаххар отправились во Дворец Ирода. Их сопровождали Йешуа бен Сий и сыновья Первосвященника Иохазар и Эл-Иазар бене Боэтии. Перед наружными воротами Крепости рабби Иссаххар шепнул на ухо Йешуа бен Сия:

– Не знаю отчего, но, Йешуа, у меня дурные предчувствия.

– Рабби, может быть, лучше вернуться?

– Нет, уже поздно. Чему быть, того не миновать.

Слова рабби Иссаххара сперва встревожили Йешуа бен Сия, но вскоре вся его тревога улетучилась от неожиданного ощущения. Он впервые посещал царский Дворец.

– Рабби, тут же лес, а где Дворец? – спросил Йешуа бен Сий, как только они въехали в Крепость.

– Скоро увидишь, – ответил рабби Иссаххар.

И увиденное превзошло все его ожидания. Когда, спешившись, они прошли через второй двор и вошли в Колонный двор, Йешуа бен Сий не удержался и изумленно воскликнул:

– Какая красота! Словно ты не в Иерусалиме, а в Риме. И все это принадлежит одному человеку!? Прямо не верится!

– Да, царь любит и умеет строить, – сказал Первосвященник и обратился к принцу Антипатру, который их встретил еще у ворот второго двора. – Теперь куда, налево или направо?

– Налево. Отец примет вас в Тронном зале, а позже мы перейдем в Агриппиев дом.

Вслед за принцем Антипатром они прошли мимо стражников у входа в Августов дом и поднялись по широкой мраморной лестнице, устланной красной ковровой дорожкой, на второй этаж и оказались перед высокими двустворчатыми дверями Тронного зала.

У дверей, скрестив копья, неподвижно стояли двое галлов в черном и с красной повязкой на лбу. Увидев принца Антипатра и гостей, глава царской охраны открыл двери и пропустил их в Тронный зал.

Зал был ярко освещен огромной хрустальной люстрой, свисающей с высокого потолка, многочисленными канделябрами и массивными стоячими подсвечниками, установленными вдоль стен. Кругом все блестело и сверкало. На черном мраморном полу отсвечивались узоры позолоченных лепных орнаментов, которыми были покрыты белые стены и потолок Тронного зала. В середине зала на роскошном красном ковре стоял дубовый стол, а на нем был установлен макет будущего Храма.

Царь Ирод сидел на высоком троне из слоновой кости, покоящемся на спине бронзового вола. К трону вели шесть широких ступенек. На каждой ступеньке по бокам стояли бронзовые львы – по два с одной и с другой стороны. Словно львы охраняли последний доступ к царю. Трон, как и царская корона, были сделаны по точным образцам трона и короны Соломона, которому Ирод всячески стремился подражать. Он восхищался Соломоном и ненавидел его отца, царя Давида.

При появлении гостей Симон Зодчий прервал свой рассказ и убрал указку с макета Храма. Сарамалла, Ферорас и Птоломей отошли от стола. Царь Ирод поднялся, поприветствовал гостей и пригласил их подойти ближе к макету.

– Продолжай, Симон.

– Ваше Величество, Храм Иезеки-Эла и Зеруббаб-Эла, построенный пятьсот лет тому назад, во всех отношениях уступал Храму Соломона. И размахом, и красотой, и великолепием.

– Но не по их вине, – прервал зодчего Первосвященник, – Строить с размахом им не позволили персидские цари Кир и Дарий.

– Да, конечно, – согласился Симон Зодчий.

– Кстати, – вставил царь, – наш Симон потомок Зеруббаб-Эла. Так что мы сохраним преемственность даже в этом. Продолжай, Симон!

– Святилище на шестьдесят кубитов ниже Соломонова Святилища. И по площади Храм намного меньше. Мы стремились сохранить самое ценное от второго Храма, но при этом достичь размеров и великолепия первого Храма. Высота Святилища удвоится. Расширится вся территория Храма за счет насыпи на южном склоне горы Мориа. Храм будет окружен новыми высокими стенами. От Шушанских ворот к Масличной горе будет переброшен мост над потоками Кедрона.