Вопрос был адресован Дауду, и Маре показалось, что в этот момент все мышцы его тела напряглись для молниеносного прыжка. Он холодно посмотрел на женщину, она продолжала открыто и как-то беззащитно улыбаться ему в лицо.

– Ишь ты, жуткий какой. Бледнющий. Да ты явно не отсюда, – женщина снова посмотрела на Мару и слегка нагнулась к ее лицу. Мара почувствовала, как от нее разит странным, резким, не самым приятным запахом. – Есть одно интересное местечко. Там вкусные пряники дают. Пойдем?

Не дожидаясь ответа, женщина потянулась к Маре, чтобы взять ее за руку. Мара отшатнулась, но женщина настойчиво шагнула ей навстречу. Дауд встал между ней и Марой, загородив девочку своим телом.

– Она не идет.

Женщина сипло засмеялась. Тут Мара поняла, что на них обращают внимание проходящие мимо люди. Мужчины, распутывавшие снасти, и женщины, потрошащие рыбу в деревянные кадки, как будто стали постепенно и с некой опаской расходиться в стороны. К тому же начинало темнеть. Но где же огоньки, которые Мара наблюдала из окна своей комнаты? Ей резко стало не по себе, паника медленно накатывала, начиная с головы и постепенно захватывая горло, плечи и грудь. Чувство, которым она ощущала взгляды людей, обострилось стократно, кожу жгло от внимания десятков пар глаз.

– Девочка, а девочка? – в блеклом свете закатного солнца левый глаз женщины заблестел золотистым цветом. Было что-то в ее облике нездоровое и опасное. – А тебя случаем не Марена зовут, м?

Произошедшее далее случилось слишком быстро. Перед Марой будто из ниоткуда выскользнул мужчина с мешком. Мешок разверзся над ее головой, как черная дыра, и Мара зажмурилась, приготовившись быть проглоченной этой бездонной пастью. Но когда она открыла глаза, а между этим прошли сущие мгновения, она уже оказалась на руках Дауда. Короткий жезл, который он все время носил за поясом, оказался длинным выдвижным копьем из какого-то легкого черного металла. Наконечник копья насквозь пронзил какого-то мужчину с красным, обгоревшим лицом. Мара отвернулась, успев увидеть расползающееся кровавое пятно на его груди. Теперь ее тело не принадлежало ей – оно принадлежало панике, что заставила ее руки и ноги онеметь, а дыхание сбиться.

Дауд сделал разворот, девочка вжалась лицом в его одежду. Плащ пах пылью и сыростью. Судя по хрусткому звуку, копье снова вошло в чью-то плоть. Закричали женщины, заругались мужчины. Дауд бросился бежать. Вцепившись пальцами в его плечо, Мара хотела закрыть глаза, но они застыли, как и все остальные части тела. Темные улицы проносились мимо с головокружительной скоростью, а где-то вдалеке бежали и ругались несколько фигур. Но ее страж несся со скоростью снежного барса, преодолевая в секунды расстояния, в которых Мара давно бы начала задыхаться.

Мимо проносились двухэтажные дома, повозки, недоумевающие и напуганные лица женщин, мужчин и детей. Дауд обгонял лошадей, которые, пугаясь этой резкости, начинали взволнованно топтаться на месте. За ними даже увязалась какая-то черная собака, которая, к слову, даже на своих четырех лапах не смогла догнать Дауда. Ветер свистел в ушах. Теперь пробежали короткой вспышкой освещенные лампадами особняки, и в окна выглядывали любопытные лица – белые, ухоженные, сытые. Снова появилась вымощенная камнями гладкая дорожка.

Фонарщик на этой улице разжигал свет в высоких столбах-лампах – вот откуда брались огоньки. Но в низине города никогда не горел огонь.

Матушка разъяренно ходила из угла в угол в темном помещении с каменной кладкой стен. Это самая непримечательная и бедная комната, в которой Мара еще ни разу не была до этих пор. Она стояла в одном углу вместе с Даудом, а в противоположном рыдала Лада, стыдливо укрывая полупрозрачную ночную сорочку серой шалью. За матушкой обеспокоенно бегал советник Виктор. Он что-то говорил, говорил, говорил ей на ухо, но Мара не могла, да и не хотела расслышать его слов. Сердце ее все еще бешено колотилось, сотрясая клетку ребер.