В нынешнем состоянии я не могу вернуться домой и предстать перед Клайвом. Прогулка на природе – вот то, что мне нужно. Нужно найти какое-нибудь высокое место. Высокие места всегда помогают думать, а подумать мне сейчас необходимо. Я нажимаю на педаль газа и выезжаю на дорогу, ведущую к маяку Данкери.

Я оставляю машину на стоянке и поднимаюсь по каменистой тропинке к пирамиде из камней. Ветер треплет волосы и развевает пурпурные пучки вереска. Я вдыхаю прохладный морской воздух и свежий, торфяной аромат болот.

Если я приняла решение, которое, как я думаю, я приняла, то как я объясню это Клайву? Безусловно, я люблю Клайва, а Клайв любит меня, но есть много всего, чего мы друг в друге не понимаем. Я не понимаю его увлечение футболом и финансами. Он не понимает, зачем я езжу с блокнотом в Эксмур и пишу стихи – стихи, которые никто никогда не прочтет. О коре, облаках, паутине и бегущих ручейках.

Клайв любит, чтобы все было незатейливо и просто. Клайв любит, чтобы все укладывалось в определенные рамки. Мои стихотворения в эти рамки не вписываются. А моя нынешняя ситуация – в которой кто-то, с кем я едва знакома, подарил мне арфу, – находится далеко за их пределами.

Размахивая руками, я иду все быстрее и достигаю вершины в рекордно короткий срок. Открывшиеся виды потрясают своей суровой красотой: зеленые пастбища, чередующиеся с коричневыми клочками вересковых пустошей, короткие боярышники, растворяющиеся в небе далекие холмы, зубчатые края береговой линии, которая то возвышается над морем, то ниспадает и тянется к нему. Сегодня море грифельно-серое, пронизанное тысячами танцующих нитей, синих и серебристых. Оно будто отражает одолевающее меня ощущение того, что в этом мире все-таки возможны самые удивительные вещи.

Мои мысли мечутся от Клайва к Дэну, от Дэна к Клайву. Возвращаются к Дэну и пытаются разобраться в произошедшем. Дэн на вид сама невинность, но кое-что, что я заметила в его мастерской, подсказывает мне, что мне следует соблюдать осторожность.

Я произношу его имя, пробуя его на языке:

– Дэн.

Я прислушиваюсь к звуку, его уносит ветром в море.

– Дэн, эксмурский арфист! – чуть громче произношу я. На этот раз звук эхом отдается в моей голове, и одновременно с этим в мысли закрадываются сомнения. Медленно, пока эхо еще продолжает звучать, я понимаю, что эта фраза преобразовала сама себя в нечто совершенно иное: Дэн, эксмурский сердцеед.

Клайв встречает меня в дверях встревоженным поцелуем.

– Ты не больно-то торопилась. Все в порядке?

– Все хорошо, – отвечаю я. – Я съездила в Данкери подышать свежим воздухом.

– Неудивительно, что у тебя такой взъерошенный вид. – Я пощупала свои волосы. – Так тебе удалось вернуть арфу? – спрашивает он.

– Ага. – Я ловлю его взгляд. По крайней мере, это правда.

Он похлопывает меня по спине.

– Горжусь моей девочкой! Я знаю, что эта арфа тебе понравилась, но принять ее было бы неправильно, ты сама так сказала! – Я проталкиваюсь мимо Клайва на кухню. Он следует за мной. – И это было бы не совсем практично, не так ли, детка?

– Да, не совсем.

– Думаю, этот паренек очень обрадовался своей арфе, потому что наверняка уже успел понять, какую глупость совершил. Теперь он сможет ее продать.

– М-м-м.

– Он выручит за нее хорошие деньги, и кто-то другой будет ценить эту арфу. Кто-то, кто сумеет извлечь из нее максимум, кто-то, кто умеет на ней играть. Как настоящий музыкант.

Я не в восторге от последних трех слов.

Могу ли я представить себя, играющей на арфе? Если честно, пункт про арфу присутствовал в моем списке «успеть до сорока» только потому, что вызывал в мыслях приятный образ. Это манящая экзотическая картинка, мечта наподобие тех, что остаются туманными и аморфными, поскольку вы полагаете, что они навсегда останутся несбыточными. Но теперь, если я не поостерегусь, эта мечта запросто воплотится в жизнь. А я должна признаться, что я очень, очень не хочу быть осторожной. Осторожностью я сыта по горло.