– Это ненадолго. Я скоро вернусь.

Дрейк, Хокинс и Фробишер находились в море вместе с доброй частью флота. У меня неожиданно возникли вопросы относительно кораблей, их размещения и прочих подробностей, которые известны были только морякам. Из всех моих отважных мореходов на суше оставался один только Уолтер Рэли. О, как он возражал против своего назначения – на него была возложена ответственность за сухопутную оборону Девона и Корнуолла. Сидеть дома, в то время как остальные отправились в плавание. Уступить свой боевой корабль, построенный специально для него, свой «Ковчег Рэли», адмиралу Говарду, который сделал из него флагман, переименовав просто в «Ковчег». Но он покорился необходимости и проделал отличную работу, не только укрепив Девон и Корнуолл, но и проведя инспекцию всех оборонительных сооружений вдоль побережья вплоть до самого Норфолка на севере. Он настаивал, что нам понадобится тяжелая артиллерия для защиты глубоководных гаваней Портленда и Уэймута, а также Плимута, самого близкого к Испании порта. Крайне важно, утверждал он, помешать армаде занять какую-нибудь защищенную глубоководную бухту, где испанские корабли могли бы встать на якорь.

Каким-то образом Рэли удалось набрать внушительное число горожан в сухопутное ополчение. Однако вооружены они были чем придется – секачами, алебардами, луками, пиками и копьями – и соперничать с профессиональными солдатами в латах и с мушкетами не могли. Наше сухопутное ополчение было жалким. Спасти нас могли только моряки.

Уолтер явился, облаченный в лучший свой наряд. Лицо его светилось надеждой, которая, впрочем, быстро угасла. Изменить свое решение и отправить его в море я была не намерена.

– Ваше величество, – произнес он, тщетно стараясь скрыть разочарование. – Я здесь, чтобы служить вам любым способом, какой вы в своей мудрости сочтете наиболее подходящим.

– Благодарю вас, мой дорогой Уолтер, – сказала я. – Я на это рассчитываю.

Его общество неизменно доставляло мне удовольствие. Его комплименты были не настолько замысловатыми, чтобы я не могла им поверить. Он был предупредителен, но не раболепствовал, приятен в общении, но не пытался заискивать и всегда был не прочь посплетничать. Кроме того, он был хорош собой и мужчина до мозга костей. Вот почему я назначила его капитаном Королевской гвардии, роты из двух сотен рослых красавцев в красных с золотом мундирах. В их обязанности входило защищать меня и находиться при моей особе. Эту обязанность я, безусловно, поощряла.

– Доклады, которые я получила относительно ваших усилий по приведению в порядок оборонительных сооружений на побережье, превозносят вашу работу. Жаль только, что они изначально пребывали в столь плачевном состоянии, – сказала я.

– Вторжения на наш остров такая редкость, что в этом нет ничего удивительного. Со времен вашего отца угроза высадки стала маловероятной, – заверил он меня.

– И тем не менее история знает примеры успешных вторжений. Это много кому удавалось. К примеру, римлянам. Викингам. Норманнам. Исключать такую возможность точно нельзя.

– В те времена у нас не было флота, который мог бы всем им противостоять, – возразил он.

– Да, флот. Ради этого я за вами и послала. Нам уже известно точное число кораблей армады?

– Точное – нет, но мы полагаем, что их приблизительно сто тридцать. Не все из них военные, многие провиантские или разведывательные. Специально построенных боевых кораблей у них всего ничего, да еще те двенадцать, что они захватили у португальцев, значительно превосходящих их в искусстве мореплавания. Кроме того, у них имеется четыре галеаса из Неаполя. Но насколько гребная канонерка может быть эффективна за пределами Средиземного моря, мы пока судить не можем.