– Еще как раздавит!

– А вот и нет!

– А может палкой его? Чтоб разозлился?

– Сдурел? Ты посмотри на этого монстра! Он же не давеча как пять минут назад смог удержать в руках булаву Игва Повелителя. Потом сам тебя этой палкой и…

– Давай! Давай! Давай!

Толпа продолжала скандировать ободряющие выкрики, в то время как раскрасневшийся танк отчаянно пыхтел, из последних сил пытаясь раздавить одной рукой сырое яйцо пещерного раругга. Однако то даже и не думало так просто сдаваться и лопаться.

– Давай! Давай! Давай!

– А-а-а! – бедняга Герман наконец-таки обессилел. – Не могу! Никак!

– У-у-у… – расстроилась добрая половина таверны.

– Ха-ха-ха, вот ты и проиграл! – обрадовался Дженкинс. – С тебя пятнадцать золотых! Плати.

– Каждому, – поправил Лирой.

– Да это бред! Не может такого быть! Это сто процентов ваша дурацкая магия или что-то типа того.

– Никакой магии. Всё честно.

– Да не звезди!

– Вот, смотри, – Дженкинс выхватил из лапы Германа яйцо и одним ловким движением разбил его пополам. – Видишь?

– Я тебе не верю. Влад! – взмолился танк, жалобно глядя в мою сторону. – Ну хоть ты им скажи. Как это вообще возможно? Чтобы я и не смог раздавить обычное, черт возьми, яйцо?

– Закон Паскаля, Гер. Давление равномерно распределяется по всей плоскости окружности. И потому становится меньше в каждой его точке. И в этом нет ничего удивительного. Тем более у яиц пещерных раругг скорлупа гораздо толще, чем у обычных куриных. Думаю, никто из присутствующих не смог бы его раздавить.

– Погоди. Выходит, ты знал, что у меня ничего не получится, и всё равно промолчал?

– Ну, во-первых, я говорил, только ты и слушать меня не захотел. Во-вторых, скажи спасибо, что я уговорил тебя поставить не сто пятьдесят золотых, а всего пятнадцать. И, в-третьих, я думал, ты справишься. Сколько там у тебя силы? Пятьдесят шесть или пятьдесят семь?

– Уже пятьдесят восемь.

– Тем более.

– Ай, черт. Ладно, ждите, – последняя фраза была брошена в сторону братьев-близнецов. – Прогуляюсь до банка и вернусь.

– С вами приятно иметь дело, господин Велор, – поклонился Лирой.

– Полностью вас поддерживаю, коллега, – вторил ему Дженкинс.

– Угу. Радуйтесь-радуйтесь, вот только спорить с вами на деньги я больше не буду.

Герман встал из-за длиннющего, сбитого из распиленных вдоль сосновых бревен стола и медленно стал пробираться сквозь густое нагромождение столиков поменьше. При этом то и дело путаясь в вопросах этикета и поворачиваясь к ужинающим то лицом, то задницей.

– Очень жаль, а мы-то как раз планировали научить тебя рубиться в лихангу. Классная игра, между прочим. И гномы, судя по бешеной активности на аукционе, её обожают. Похожа на помесь техасского холдема с пошаговой стратегией.

– Точнее и не скажешь. Там у каждого есть своя собственная колода и общие на всех карты, дающие разные бонусы. Замки, верфи, рудники, казармы и прочее. Открываются после каждого круга, как флоп, тёрн и ривер. Собираешь комбо и захватываешь каждую по отдельности, отбиваясь от остальных. Кто захватит все пять – победил.

– М? – напарник заинтересованно обернулся, однако встретившись со мною взглядом, благоразумно сдал назад. – Нет уж, обойдусь.

– Вот и правильно, – впервые за вечер подал голос Полковник. – Умнеешь, парень. Этим пройдохам только дай волю – любого без штанов оставят. Разве что только Глас их и мог обыграть. Остальные давно уже бросили это занятие.

– Кстати, а где он? – обратился я к старику.

Удивительно, но Полковник преображался буквально на глазах. И если до этого я битый час не мог определиться с тем живой он или умер, то сейчас в выражении лица местной «реликвии», как выразился Эстир, начали проявляться проблески воодушевления. И даже лёгкий намек на улыбку.