Он вздрогнул и ведение исчезло. Но он знал, что это было не видение, это была она, настоящая, вернувшиеся в этот мир, чтобы проститься с ним, Егором.

Словно сквозь сон до него издалека доходили слова Лёшки:

– Говорят таблеток наглоталась. Я точно не знаю. Вот дурочка то, жила как попало и умерла также. Родителям каково? Доигралась со своими тайнами. Ты куда?

Егор, не дослушав его и махнув рукой, пошёл к той скамейке. Сев на неё, он попытался собраться с мыслями, пытаясь понять, что могло случиться вчера вечером, что могло заставить её сделать этот страшный шаг в неизвестное? Почему шаг? Может она и не покончила с собой, как брякнул Лёшка. Тогда что же? Внезапная смерть? Такое бывает тоже. Но почему с ней? И почему именно этой ночью? Нелепая случайность? Что же, зачем? Но это случилось. И ничего назад уже не вернуть. Лёшка не мог пошутить. Таким не шутят. Она действительно ушла. Но почему? А эта улыбка наполненная болью и прощаньем. С ним? Ведь никто из тех вчерашних не обратил на это внимание. Значит просто не видели, и улыбкой этой она прощалась с ним. Предчувствовала? Знала?!

И что теперь? Он больше никогда ее не увидит, её улыбку, блеск глаз, цвет волос? Никогда не услышит ее голос? А ведь он даже не подозревал, какое это страшное слово – НИКОГДА.

"Чокнутая" – сказал о ней Лёшка. Да что он может знать о ней? А что знаешь о ней ты? Разве ты узнал о ней, что-нибудь кроме того, что она может улыбаться также, как все. Ты только начал к ней привыкать, только приоткрыл первую страничку книги, имя которой, Лена. И вот у тебя вырвали эту книгу из рук. Навсегда.

Он посмотрел на другой край скамейки, где "увидел" её. Но видение больше не появлялось. И хотя он её не видел, но чувствовал, что она здесь, рядом.

Лёшка тоже был здесь и продолжал что-то говорить, хотя Егор не понимал ни слова. Ему хотелось остаться одному. Один на один с этой страшной вестью.

Тут к ним присоединилась Юля. Она уже знала о страшной новости, мгновенно облетевший весь курс. На ее удивлённый взгляд Егор ответил, что плохо спал ночью. Юля была другой, не как бесчувственный Пашка. Она всё понимала и ей всегда доставало такта не переходить границы дозволенного, тем более, она ничего не знала о том, что произошло с Егором минувшим вечером. И сейчас Егор был благодарен ей за это.

Вскоре прозвенел звонок и они вместе с другими студентами прогуливающимся в сквере, разошлись по своим аудиториям.

Егор слабо понимал, о чем в этот день говорили преподаватели. Его не интересовала, ни то, что происходило в институте, ни то, что происходило вне его стен.

Этот день, этот самый великий день в его жизни, день обновления, день преображения мира, который начался так волшебно – волнующе, оказался самым страшным днём в его жизни. День его нового рождения оказался последним днём той, на которую он только вчера, впервые по-настоящему обратил внимание, и понял, что рядом с ним живёт и дышит одним воздухом необыкновенное существо, со своим огромным, внутренним, не постижимым для всех миром. Тот гадкий утёнок, которого каждый день все видели в институте, вчера для одного него превратился в прекрасного лебедя, зародив в его душе какое-то новое неведомое им прежде чувство.

И может быть, поэтому, ему сейчас так тяжело воспринимать ее уход.

Ведь, в сущности, кто она ему? Что он действительно знает о ней? Она была никем для него раньше. Но стало ли по настоящему близкой вчера? Ведь то чувство, которое он испытал к ней минувшим вечером было скорее приятным удивлением от её преображения. Она как была загадкой для него, так ей и осталась. Одной из тех загадок, которое никто не стремится разгадать.