Должно быть. Будет!

Возможно, нужно было пойти и утешить ее, но это было бы окончательной глупостью. Не потому, что она не поверила бы и не простила, а потому, что было бы неправдой. Нельзя забывать о том, что ее слезы – это просто уловка, чтобы удержать меня рядом, пока она не определится сама, как действовать дальше и как поступить. Я даже знаю, что она будет делать при нашей следующей встрече, то есть сегодня. Увидев, что слезы не работают, она будет обвинять меня во всех смертных грехах, принижать мое мужское достоинство и всячески проявлять свой кавказский темперамент. Почему я так думаю. Да просто потому, что все это уже было множество раз, просто в меньшем объеме.

Мы ходим по кругу. Это тихая война, которая убивает нас обоих. Так что, в сущности, наш очередной «последний» разговор перед официальным расторжением брака и расставанием ничего не значит и не решает. Вы можете подумать, что это просто кризис среднего возраста, но, мне как-то рановато вроде. Смущает только, что чувства самонереализованности хватит, пожалуй, на троих сорокалетних, и это сильно меня поджимает по жизни. Тут можно сделать еще один кадр.

«Проходя мимо зеркальных витрин магазинов, он заглядывал в них, пытаясь рассмотреть, не прихватил ли с собой Магомед ту гору, к которой так стремился?»

Классная фразочка, да? Но внешне я выгляжу вполне пристойно для жителя большого города. Да, трехдневная щетина и уставшие серые глаза на не выспавшемся, но вполне еще красивом лице с правильными чертами. Я не хвастаюсь, просто это объективно так, девчонки меня всегда замечали, спасибо прабабушке-немке, сбежавшей с родителями от войны в Казахстан. А может, и второй прабабушке – якутской татарке, поехавшей за мужем строить БАМ. Немного поседевшие виски и, может, многовато морщинок под глазами, но пока не критично. Прямые темно-русые волосы аккуратно уложены набок, скрывая слегка высоковатый лоб и небольшие залысины. Фигура почти спортивная, хотя регулярный спорт давно забросил, все пропорционально и дорогой костюм-двойка не смотрится на мне как на вешалке, все на своих местах, даже животом не успел обзавестись, так как до сих пор избегаю часто передвигаться за рулем. Ежегодные медосмотры за счет фирмы тоже твердят, что горы нет. Ее не впишешь в анамнез.

И что мне остается делать? Прибегнуть к древнерусскому способу снятия накопившейся на душе тяжести? То есть сесть на берегу реки и водить по глади раздвоенным прутиком, рассказывая ей все свои печали? Или к другому русскому средству? Нет, это я всегда успею, и, судя по остаткам сил, уже скоро. Еще эти дурацкие сны, где я все время на грани, но как-то по-глупому. Сегодня мне снилось, что я не очень успешный кавээнщик, зарабатывающий на жизнь тем, что катаюсь на расшатанных американских горках без всякой страховки с еще двумя такими же идиотами на потеху публике. И мои спутники постоянно меняются, не в силах усидеть в своих креслах. Сегодня ночью я тоже чуть не выпал. И что было бы тогда? Просто проснулся бы?

Сползти в хандру и немного поныть было невыносимо заманчивым, в этом направлении мысли катились как бы с горы, совершенно без усилий, и внутренний диалог с монотонным усердием, но не очень последовательно и разборчиво, подвывал что-то вроде: «Да я, наверное, вообще самый большой лузер из тех, кто набрал десять по шкале Апгар при рождении». Вот и верь после этого акушерам. Успешность в жизни совсем не зависит от индекса Соловьева у мамы и удачных родов. У человека всегда есть шанс запороть даже самый успешный стартап на любом этапе. Вот все эти люди вокруг в других машинах, они, наверное, счастливы. Ну как-то по-своему. Едут, уставшие, с работы и размышляют, как им крепить дурацкую вагонку на даче: на кляммеры или на финишные гвозди. А я еду без цели. Как долбаный метеорит в безвоздушном пространстве. Просто лечу в темноте, пока не удобрю поверхность единственного доступного мне космического тела своей неполной таблицей Менделеева.