От пережитого стресса в желудке началась революция: его завывания, скорее всего, были слышны в другой части города.

Не чувствуя вкуса еды, обжигаясь и шипя, быстро работала ложкой. А сама думала над тем, что Гарра права. В этом мире я никто, и звать меня никак. Нужны бумаги. Этот мужик не знал, есть ли они у меня. Мог потребовать, но, видать, сам от неожиданности позабыл уточнить. Не знаю, спишем, что мне просто тупо повезло.

Когда я уже помыла и обсушила посуду, снаружи послышался скрип полозьев саней по снегу, затем голоса, и в дверь стукнули. Глухой голос Гарры раздался с другой стороны двери:

– Мия, отворяй!

Я посмешила встретить хозяев дома, и пока они снимали верхнюю одежду, сняла тряпицу с горшка, в котором была каша и разложила завтрак по тарелкам. Хлеба в доме не было. А как заварить травы в это печи я не знала.

– Вот и ладно, вот и славно, – потирая озябшие руки, Гарра подошла к столу, на котором стоял таз, в котором я недавно мыла посуду. – Красий, погодь, сходи вылей, да новую набери. Руки помыть надо.

Мне понравилась чистоплотность этих людей. Насколько я знала из земной истории, чистота и люди долгие годы были несовместимы. Даже века.

– А у вас все тут моют руки? – полюбопытствовала я, присаживаясь на лавку.

– Не то, чтобы очень. Но считается, что Гайра благосклонна к тем, кто хранит тело в чистоте. Правда, полностью моемся мы редко, суровые тут края, весна прохладная, лето иногда балует жаркими днями, осень дождливая, а уж зима лютая, да ты и сама на себе ощутила.

Мой мозг быстро переводил незнакомые названия местных времён года на подходящие мне русские слова.

– Гарра, тут такое дело, – замялась я, та медленно ко мне повернулась, видать, услышала в моём голосе что-то её смутившее. – Я забыла закрыть дверь, после твоего ухода. Отвлеклась и запамятовала, – виновато вздохнула. – И пришёл в дом некий смотритель нижнего города – Рурк Грегор.

– Великая Гайра! Дохументы просил? – в её глазах заплескалось искреннее переживание за меня.

– Нет, – поспешила её успокоить я. – Спрашивал кто я и кем тебе прихожусь. Видать, сам не ожидал узреть в доме девицу в мужниных шмотках, ой, одёже, – криво усмехнулась я.

– Да, в таком виде барышни здесь не ходят. Штанцы поддевают под юбку, тако бывает… – женщина грузно опустилась на лавку напротив, глядя куда-то мне за спину, – смотритель – человек сложный. Он ещё наведается, любопытство его приведёт к нам, не даст ему спать спокойно. А до того цидульку ту надобно справить. Планы меняются! – оповестила она, вошедшего в дом Красия.

– Чаво таке? Случилось али шта? – вылупился он на нас.

– Покамест нет, ничего худого, но после завтрака я пойду в верхний город. Запишусь на приём к лестеру Холстену, загляну по пути в лавку старьёвщика, должон он мне, подберёт наряд не шибко дремучий. Приоденем нашу красавицу. Да так, что мать родная не узнает! – её последние слова заставили меня опасливо поёжиться.

– Так, я не понял, – снимая телогрейку и шапку, заявил Красий, таз с водой он уже поставил на стол, а Гарра полоскала в холодной воде свои мощные ладони. – Подробней обскажи!

– Мы ж уехали, пока нас не было пришёл смотритель…

– Рурк, што ля? – вылупился на неё дед.

– Не перебивай, старый! – фыркнула в ответ Гарра. – Он самый. Наверное, за шкурками припёрся. А нас дома не оказалось. Зато тут была Мия. Сам понимать должон, чем обернуться их встреча может.

– Дохументы просил? – просипел Красий, – шпиёнкой её обозвал, и нас, покрывателей, теперь вместе с ней в темницу отведут? – и начал медленно сползать с лавки на пол.

– Ты мне тут не дури! – рявкнула бабуся и за шиворот приподняла мужа, усаживая того ровнее, – кабы так, не было бы её уже, да и нас тута дожидалися его псы.