Потом мы иногда вспоминали начало.

– Что ты почувствовала в тот момент? – допытывался я.

– Чужую руку на своей жопе, – не моргнув глазом отвечала Алина.

– Ну хорошо, и что ты подумала? – допытывался я.

– Подумала: «Ни фига себе!»

– Почему же ты не дала мне по роже?

– Не знаю, – отвечала Алина, задумчиво глядя куда-то мимо меня. – Видимо, ты мне понравился…

– Но ты же видела меня всего несколько секунд, – удивлялся я.

– А может быть, этого вполне достаточно?

– Слушай, а к тебе раньше пациенты приставали?

– Ну, бывало, заигрывали… Тары-бары. Но чтобы вот так руки распускать – нет.

– То есть я был первый?

– Нет, ты был второй.

– А кто первый?

– Ты его не знаешь, – усмехалась Алина, – это было много лет назад.

– И ты?..

– Сначала я его отшила, – улыбалась Алина, – а потом все равно дала.

– Почему?

– Очень настойчивый был…

– А как его звали?

– Митя. Мой муж.

Придя с работы домой, я сразу направился в спальню. Поменял постельное белье, выложил на тумбочку рядом с кроватью презервативы и смазку, чтобы было легко дотянуться. Слегка прибрался в ванной комнате. Вернулся на кухню и достал из шкафа коробку конфет «Линдор», которые Алина очень любила. Потом, немного подумав, оделся и спустился вниз. Недалеко от дома, в тени лип, стоял маленький цветочный киоск. Не знаю, как он уцелел после того, как городские власти разгромили уличную торговлю. Я купил букет темно-красных роз. Алине нравились розы. Она всегда говорила: «Я не могу взять их с собой, но мне приятно знать, что здесь у тебя стоят мои цветы».

Вернувшись домой, я поставил розы в вазу, а вазу – на кухонный стол. Потом переоделся во все чистое. «Как перед битвой», – подумал я. Никогда нельзя было заранее знать, по какому сценарию пройдет наше свидание. Алинино настроение менялось, как погода в зоне столкновения атмосферных фронтов. Иногда она являлась нежная и расслабленная, ластилась ко мне и терлась щекой о плечо, как кошка. Иногда впархивала раздраженно-веселая, дразнила, уворачивалась и не давалась в руки. А иногда входила в дом прямая и холодная, как древняя воительница, бросала в прихожей сумку и, не говоря ни слова, направлялась в ванную комнату, роняя по дороге предметы одежды. В постели она тоже бывала разной. То длила ласки, оттягивая кульминацию, то просто ложилась на живот или на спину и приказывала кончать все побыстрее. Я никогда ни о чем ее не спрашивал, не пытался узнать причину дурного или, напротив, хорошего расположения ее духа. Не интересовался, как дела на работе или дома. Я даже толком не знал, кто ее муж. Мне было только известно, что его звали Митя, а детей – Саша и Коля.

Думаю, в начале нашей связи мы оба играли в игру «секс с незнакомцем», но чем дольше длились наши отношения, тем яснее мне было, что «костюмчик» этот становится нам мал. Мы встречались уже больше года, за это время – хочешь не хочешь – узнаешь человека, и Алина все меньше подходила на роль незнакомки. И я напоминал себе человека, который, проснувшись утром и увидев свет, пробивающийся сквозь шторы, прячет голову под подушку, пытаясь убедить себя, что на дворе все еще ночь.

Раздался звонок в дверь, и я пошел открывать. На Алине были серый тренчкот и туфли на высоком каблуке. Я обнял ее за плечи и поцеловал в макушку. От волос приятно пахло духами и сигаретным дымом.

– Привет!

– Привет, – ответила она, высвобождаясь.

«Сегодня без прелюдий, – понял я, – ну и хорошо».

Алина положила сумку на пол и стала развязывать поясок плаща, завязанный двойным узлом.

– Ты сегодня торопишься? – спросил я, принимая плащ и вешая его в шкаф.

– Да.

Она была явно чем-то раздражена, но я знал, что расспрашивать, выяснять причины бесполезно и даже опасно. Она только начинала еще сильнее злиться. Ее просто надо было успокоить хорошо известным нам способом.