Остались бы мы вчетвером – другое дело, а так хлопоты с ранеными забирают все свободное время для мародерки. Поэтому я подхватываю за пояс мертвого охотника и вытаскиваю его быстрым шагом к полю, чтобы преградить путь снова потянувшимся по дороге повозкам.

Бросаю его перед первой лошадью, как опущенный шлагбаум, за ней видно еще две повозки, но я грожу первому вознице своим копьем, даже не срезаю пояс с охотника и спешу обратно. Добиваю второго оглушенного охотника и какое-то время забираю с него энергию, потом так же оставляю с поясом и, дотащив волоком за руку, бросаю к его товарищу, чтобы еще раз подтвердить свои суровые намерения перед уже собравшимися в кучку местными крестьянами.

Пока они не видят за кустами мои подозрительные бдения над телами, но дальше их пускать нельзя, у меня там еще есть, кем и чем заняться без посторонних глаз.

Забегаю на холм, собираю луки, стрелы и колчаны девушек, потом оба арбалета с мешком для болтов Терека и тащу все к повозке, забрасывая на нее. Нервы горят из-за полной нехватки времени на лечение и серьезную мародерку, но нужно выбирать главное – это сначала достать болт из наемника, потом снять с него кольчугу, понятно, что уже с совсем бессознательного тела.

– Уложила? – спрашиваю Кситу, но вижу, что Терек уже лежит на родном месте около повозки и страдальчески смотрит на меня.

Ну, хоть подчиняется беспрекословно, и то какой-то хлеб.

– Есть ли смысл какой-то? – слышу я его слабый голос. – Андер, ответь мне.

– Есть! Обещаю, что есть! Придется потерпеть, Терек, – и сам гашу осторожно его сознание.

Тоже понимает, что с такими сквозными ранами сейчас выживают просто чудом, если найдется рядом хорошая знахарка и полный покой на пару месяцев, да еще кипяченая вода и всякие отвары, которые вытягивают грязь и заразу из раны.

Но порванные нервы, сухожилия и мышцы ему не восстановит никакое лечение в любом случае.

А у нас ближайшую неделю всего этого точно не ожидается, да и сейчас мы, хоть и перебили целый отряд стражи, но сильно далеко уехать не успели, так что все наши движения могут оказаться только лишней, бесполезной суетой перед неминуемой смертью.

Терек к ней уже готов, все хорошо понимая, но я за него еще поборюсь с костлявой.

Присаживаюсь к нему, безвольно раскинувшемуся на траве, прижимаю плечо к каменистой здесь земле, нащупываю хвостовик толстого болта, охватываю его колечком из своих пальцев и бью обухом топора по нему.

Потом поднимаю его плечо, ощупываю руками и чувствую, что наконечник смог раздвинуть плетение кольчуги, вылез наполовину, но весь не прошел весь через нее, за что-то еще цепляется, а это значит, что придется бить еще.

Бью уже осторожнее еще два раза, придавил тело в нужном месте и на второй раз наконечник вылез уже полностью.

Подцепляю его кинжалом и вытаскиваю болт целиком из плеча Терека. Потом, все так же находящегося в беспамятстве, мужика вытряхиваю из кольчуги, стягиваю поддоспешник и разрезаю рубаху вокруг плеча.

Кровь на открывшейся ране пошла сильнее, поэтому перевязкой плеча занимается рыдающая Ксита, пока я держу Терека за плечо и шею.

– Наматывай побольше, чтобы остановить кровь, – командую я ей. – Я поднимусь наверх и осмотрюсь!

Самое время это сделать, ибо перед холмом с обоих сторон скопились повозки в солидном таком количестве и нам пора срочно удирать от возмущенной перекрытой дорогой общественности.

Но делать это нужно после сбора всей энергии и еще необходимо беспощадно для этого процесса добить всех раненых. Чтобы никто больше не мог рассказать, кто они такие, кому честно служили, за какими страшными бандитами сейчас гнались и какая очень большая награда назначена благородными людьми хорошо известного всему королевству семейства Апольчивер за наши головы.