– Я должна была это сделать.

– Я тебя не упрекаю.

В этот вечер они расстались рано, словно что-то изменилось между ними, что-то сдвинулось. Вот только в какую сторону?

Талья Йоффе вернулась в свою одинокую квартиру и долго лежала в холодной кровати, не в силах заснуть. Она хотела думать о том, что осталось в прошлом: о своей дочери, об ее отце, о жизни, которая уже никогда не вернется, но вместо этого думала лишь о Джейн. Молодое тело восстанавливалось быстро, почти рекордно. Кости срастались, шрамы затягивались.

– Я бы хотела, Джейн, чтобы ты осталась здесь, – сказала Талья Йоффе, когда пришло время принимать решение.

– Я не смогу заменить вам дочь, доктор Йоффе.

– Значит, ты хочешь уйти?

– Нет. Если можно, то я останусь с Третьим, его сыном и остальными. Они не такие, как Билли. Не такие, как люди извне.

– Этот мир не создан для тебя, Джейн.

– Так исправьте это. Доктор Литвак сказал, что вы можете.

– А он сказал, что это изменит тебя?

– Он сказал, что в каждом из нас живет частица Билли. Сделайте то, о чем я вас прошу, доктор Йоффе. Я знаю, что вы забрали жизнь Билли. Не спрашивайте откуда. Теперь, я прошу вас, заберите частицу этого безумца из моей головы.

Две женщины долго смотрели друг другу в глаза. Затем Талья Йоффе ушла, так и не дав ответ.

– И все-таки ты редкий сукин сын, Оз, – сказала она вечером доктору Литваку. – Ты понимаешь, в чем убедил эту девочку?

– Я просто рассказал ей о том, чем мы здесь занимаемся. Остальное она решила сама. К тому же разве не ради таких, как она, существует этот проект?

– «Амок» находится в стадии разработки, Оз. Он слишком молод.

– Скажи об этом Третьему. Для него и его братьев это реальность.

– Третий не человек.

– Разве?

– Не такой человек, как мы.

– Ты говорила, что за ними будущее. Я думал, ты веришь в это.

– Верю, но…

– Когда-то нужно делать первые шаги.

– К черту тебя и твои первые шаги.

– Почему? Мне казалось, ты решила проблемы прежних неудач.

– Я не стану ставить опыты на Джейн!

– Что в ней особенного?

– Не хочу смотреть, как она сходит с ума.

– Провалов было не так много.

– Но были!

– И сколько ты еще сможешь оттягивать начало проекта? Год? Два?

– Проект работает в подпространстве.

– Это лишь половина проекта. Ты знаешь, зачем все это было устроено. Знаешь, кто стоит за этим.

– Мы не готовы, Оз. «Амок-16» может снова дать сбой, если выпустить его из подпространства. Здесь все не так, как в реальности. Понимаешь?

– Так пусть Джейн остается здесь.

– Как в тюрьме? Извини, Оз, но твои подпространства далеки от реальности.

– Поговори об этом с Джейн.

– Нет.

– Здесь у нее может быть жизнь. А что у нее будет там, за пределами подпространства? Еще один Билли, который на этот раз добавит ее скальп в свою коллекцию?

– Я могу дать ей денег.

– Ей не нужны деньги, Талья. Ей нужна жизнь. Ее жизнь, где она может сама делать выбор… И сейчас она хочет остаться. Здесь. В проекте «Амок-16».

Операция была назначена на вечер среды. Джейн улыбалась. Талья Йоффе снова и снова заглядывала ей в глаза, но не видела сомнений. Сомнений до операции. После им просто не было место. Как не было и прежней Джейн – лишь слабая тень. Да и не Джейн уже. Нет. Двадцатая – так ее звали теперь. Шрам на правом виске, оставшийся от операции, затянулся раньше, чем шрамы от встречи с Билли.

На второй месяц новой жизни Джейн доктор Талья Йоффе показала ей десяток личных дел людей, участвовавших в проекте «Амок-12» прежде. Конечно, это было четыре поколения имплантатов назад. Тогда «Амок-16» был лишь мечтой, но… Из пятидесяти семи подопытных в живых осталась лишь половина, да и те были навечно заперты в сумасшедших домах. Двадцатая, Джейн, просмотрела лишь одно дело и потеряла интерес ко всем другим.