– Хочется, – ответил за всех Сеня. – Только мы больше не желаем, чтобы нас вслепую использовали.

– Да я же который уже раз говорю вам, что никто вас использовать не собирается, – простонал Лориэль. – Я просто доставлю вас к Оберону, а там сами решайте, прислушаться к его словам или домой отправиться. Выбор целиком в ваших руках, клянусь целостностью вселенной!

– Ну что, поверим ему? – Сеня посмотрел на друзей.

– Так мы уже вроде давно поверили, блин, – пожал плечами добрейшей души человек Ваня Жомов.

Сеня расстроенно сплюнул, видя такое непонимание своего гениального плана со стороны друзей. Он уже хотел пройтись поговоркой по умственным способностям Жомова и степени тугоумия Попова, но только махнул рукой. Дескать, раз не хотите меня поддержать в переговорах, потом пеняйте на себя. А с этим никто и не спорил! Эльф довольно оскалился.

– Так мы отправляемся? – поинтересовался он. Андрюша попытался что-то сказать, но не успел.

– Отправляемся, – буркнул Сеня, решив взять заботу о Мурзике на себя и прижав его голову к груди. И Лориэль тут же хлопнул в ладоши, осыпая доблестных сотрудников милиции радужной пылью.

В этот раз болезненные и неприятные эффекты, вроде сухости во рту, головокружения и сонливости, которыми обычно сопровождалась переброска в иной мир, у Рабиновича отсутствовали совершенно. Из прежних привычных симптомов переноса наличествовал только провал в памяти. Причем именно такой, какой бывает при потере сознания. И всё равно Сеня открывал глаза осторожно, опасаясь, что в ту же секунду, когда он вновь увидит солнечный свет, симптомы похмелья могут вернуться. К счастью, их не было. Более того! Рабинович чувствовал себя абсолютно трезвым, будто они не выжрали только что втроем целый литр водки. Сеня не знал, радоваться этому или огорчаться, но твердо был уверен, что знает одного человека, которого это точно огорчит, – Ваню Жомова.

Открыв наконец глаза, Рабинович в первую очередь отыскал взглядом бравого омоновца. Тот спокойно сидел на пятой точке, прислонившись к стволу дерева, а на коленях у него покоился Мурзик. От возмущения столь вопиющей наглостью и предательством своего собственного пса Сеня на миг потерял дар речи. Он прекрасно помнил, что Мурзик наотрез отказывался идти к Жомову и успокоился только тогда, когда Сеня прижал пса к себе. И тут нате вам, – как и после всех предыдущих переходов, Мурзик валяется в буквальном смысле в ногах у Жомова. И где тут справедливость?

– Рота, подъем! – истошно завопил Рабинович, как только смог вновь обрести дар речи. – Выходи строиться на центральном проходе!

Ваня, обожавший всякие армейские штучки, вроде строевой подготовки, стрельбы из огнестрельного оружия и марш-бросков, вскочил мгновенно, буквально отшвырнув Мурзика в сторону, и, сделав пару шагов вперед, удивленно осмотрелся по сторонам, отыскивая этот самый пресловутый центральный проход. Мурзик, естественно, после ускорения, полученного от омоновца, спать дальше был не в состоянии, а вот Попов на крик Сени никак не отреагировал. Только перевернулся на другой бок и зачмокал губами.

– Так, похоже, нашего кабана снова нужно водичкой поливать, – предположил Рабинович, оглядываясь по сторонам. – Интересно, до ближайшего родника далеко? Или тут водопроводом научились пользоваться?

– Очумел, что ли, – тут же возмутился Попов, вскакивая на ноги. – И не спал я ни фига. Просто знал, что ты орать начнешь, и решил притвориться. А ты сразу за воду хватаешься. Что мне, мокрым на прием к Оберону идти?

– Высохнешь по дороге, – фыркнул Рабинович и осмотрелся по сторонам. – Ну, куда нас занесло, я еще понять могу. А вот куда этот несчастный Лориэль подевался, кто мне скажет?