Сопит антрацитовым носом, теряя след Чайлд-Роланда
Смотри – черепаха, панцирь горой
Несёт на себе весь шар земной
Движется медленно, тихо ползёт
Всех нас знает наперечёт
На панцире правды несёт тяжкий груз
Там долг и любовь заключили союз
Она любит реки, фьорды, моря
И даже такого парня, как я…
И ещё раз: вот вам аллеи, растерянные в дороге,
Где, от ненависти стекленея – шли мои носороги
Шли мои крестоносцы, теряя копья и шлемы
Мир решит все вопросы, оставив одни лишь проблемы
Огненный остров Коньково и ни одного силуэта
Клёво? Конечно, клёво! И я всем благодарен за это.
Одна посреди зоопарка…
Один на фоне зверинца…
Вторая и третья арка, перерезанные границей…
2004
Point Blank
Спит удивительный мир под сосновыми лапами
Амбициозно-печальных лоскутных огней
Альтернативно, как будто фантомные атомы,
Мы погружаемся в наше отсутствие дней
В том погружении взломщик простится с Сезамами
Гавань забудет о том, кто таков Магеллан
Многим придётся расстаться с своими Сюзаннами
Мало кто выберет нужную из Сюзанн
Люди теряют друг друга. И ладно. И нахер их…
Город как город – дешёвый прикол Сатаны…
Всё будет съедено солнечною росомахою
И субмарины достигнут своей глубины
Адреналиновый ливень пробьёт наши зонтики
Вдребезги рухнет на землю сердечный витраж
И из осколков я сделаю острые кортики
С ними возможно подняться ещё на этаж
Лифт принесётся к тебе. Улетающий вексель мой
Этой «испано-сюите» не нужен маршрут
В вихре слезинок и в танго нежнейшей аннексии
Нас оккупирует солнце коротких минут.
Коготки (Теракт нежности)
Сегодня, как и каждый день, ради тебя я буду
вновь смертельно пьяным
Прольётся водка. Оросит руины храмов моих Внутренних Пхеньянов
А за окошком Карфаген. Он бьётся пульсом и сверкает бирюзою
Аля-улю, мой странный зверь, ты сбился с курса,
не дошёл до мезозоя
И с каждой каплей крови, спирта ли, теплеет золотистый край лагуны
Но слышен хохот, топот ног. По берегам моим менты идут, как гунны
И вовсе не менты, а просто… Все друзья, все мои бывшие подруги
И даже Данте бы запарился определить, в каком им место круге
Терактом нежности мне в вену коготки свои вонзила Эна
Я долго прожил на земле. Земля – не я. Она теряет свою цену.
Земля страшна. Земля больна дезориентацией отсутствия покоя
Я помашу ей на прощанье коготками поцарапанной рукою
Который год меридиан крест-накрест падает на плечи параллели
Здесь жили люди иногда. Прошли года и эти люди охуели
Над ними ангел пролетал. Заплакал:
вот дисциплинарный санаторий,
Где, чтоб никто не отдыхал, они придумали отъезд и мораторий
Мой друг однажды поместил свой дом
в большой полиэтиленовый скафандр
И ограничил круг общения Марикой Рёкк и Царою Леандер
Не прав он. Лучше жить, как я,
и лучше пить среди бутылочного звона
Под тост: да сгинут Лена, Рейн и Енисей – все эти реки Вавилона
Конечно, эти темы лучше обсуждать в кафе за чашкой кофэ́
«Я не люблю людей». Откуда в этой песне голосок безумной Офы?
Скажу одно: рождён свободным каждый лев
и рождена свободной львица,
Но дай свободу человеку и начнётся – не остановиться…
И эти двое на скамейке уничтожены огнём своих же планов,
Им спьяну кажется: жирафы,
но над ними лишь каркас подъёмных кранов
Так создаются города. Так разрушается тоннель в эпоху Эдо,
Где самурайский кодекс запрещает говорить слова: уеду…
Эффектом бабочки мне в вену коготки свои вонзила Эна