В конце концов решили попытаться опустить на ядро Золотой Сферы зонды, оборудованные неймсами. Однако с этим возникла проблема. В отсеке корабля, содержащем техническое оборудование и аппаратуру для манипуляций в космосе, был всего лишь один бур, использующий технологию нейтрализации молекулярных связей. Ни один дрон не смог бы взять его с собой, чтобы с его помощью опуститься на более плотное ядро планеты. И даже имея 3D-репликатор, исследователи не смогли бы за короткий срок сварганить новый беспилотник, собрав его из нескольких малых.

Тогда Архип Лог-Логин предложил последовать совету Никиты: установить неймсбур на катер, коих в транспортном ангаре «Поиска» было около двух десятков, и нырнуть в нём с командой на борту. А поскольку за безопасность экспедиции отвечал майор Антон Лихов, он и возглавил группу, в которую вошли два эксперта: сам Архип Лог-Логин и ксенолингвист Майя Романецкая, двое спецназовцев: Антон и Вася Щёголев, и оператор ТС, он же пилот, Никита Чуприна.

Недовольных решением командира экспедиции специалистов успокоил Архип, обнадёжив их обещанием, что все смогут поучаствовать в изучении Золотой Сферы. Крепостью назвать её было нельзя, однако надежда на непогрешимость Реестра в душах космолётчиков жила, и все жаждали применить свои знания на поприще коммуникации с боевыми роботами.

Катер типа «голем», имеющий противоядерную полевую защиту, оторвался от корвета двадцать второго октября в девять часов утра.

Золотая Сфера имела странную атмосферу. Её самый плотный слой у поверхности песков, создающий почти земную плотность, был толщиной всего в километр, а затем сразу за ним начинался космос, судя по крутому падению давления. Никита первым обратил на это внимание, и Архип поблагодарил пилота за его интерес к деталям.

– Сейчас вы ещё больше удивитесь, – сказал он, – когда мы нырнём в пески.

Параметры среды знали все, однако они были интересны только специалистам.

На минуту зависли над концом одной из «вен» – вспухшей полосы мелкозернистого песка, утыкавшейся в купол Олимпа: место погружения выбрали ещё на борту «Поиска», и «голем» с небольшой скоростью проткнул носом золотистую «вену».

Через пару секунд в кабине наступила коричневая темь, сгущавшаяся по мере погружения катера.

Сидели молча, созерцая виртуальные панели датчиков, высвеченные вириалом управления.

Обычные пульты технических устройств, станций и систем выглядели одинаково, напоминая красивые крылышки бабочки. Но вириалы транспортных комплексов либо упаковывались в подлокотники кресел, либо походили на джойстики, воспринимающие команды, в том числе и мысленные, через ладонь оператора.

Никита сидел в кокон-ложементе в позе загорающего на пляже, не глядя на виомы систем визуального наблюдения (видеокартинки подавались пилоту непосредственно на синапсы глаз), и небрежно пошевеливал джойстиком. Но это была игра на зрителя. На самом деле парень не бравировал и не вёл себя как мажор, зная меру ответственности согласно кодексу СРАМ[7]. Иначе он не служил бы в команде корвета, принадлежащего Центру экстремального оперирования в космосе.

Плотность песков, преодолеваемых катером со скоростью идущего человека, увеличилась, однако не так кардинально, как можно было ожидать, если бы «голем» опускался под землю планет Солнечной системы. Никита снова вслух отметил эту особенность местной геофизики, и Архип сказал с удовлетворением:

– Заметили? Здесь очень необычные пески, товарищи десантники, и по составу, и по размеру песчинок, и по их форме.

– А с виду песок как песок, – проговорил Щёголев.