– А где остальной багаж? Сундуки с платьями и обувью?

– Оливер принес их прямо к двери.

– Давай я помогу тебе занести и разобрать их, у нас как раз хватит времени до ужина! А после вместе займемся штопкой!

Радостная и благодарная улыбка озарила простенькое лицо Зои, сделав его почти красивым. И все-таки мать не права! Доброта и искренность находят куда больше отклика, чем равнодушная суровость!

Амалия тихонько проскользнула на кухню и пристроилась рядом с Зои, достав из корзины рядом сорочку, по вороту которой собиралась вышить цветы. Ужин закончился и у слуг, но они не торопились расходиться из кухни: у кого-то еще оставалась работа, а кто-то просто хотел поболтать, обменяться сплетнями и впечатлениями. Экономка миссис Фигг вообще уходила спать последней, после того, как проверит, что все в доме готово к новому дню и пребывает в порядке. Вот и получилось, что на кухне собралось до того много народу, что большое помещение стало казаться тесным, но шума не было. Слуги переговаривались негромко, лишь дети кухарки – Джон и Марли заливались смехом, ничуть об этом не переживая.

– Ох и денек был! – конюх тяжело уселся за длинную лавку и придвинул к себе тарелку с почти остывшей кашей.

– Ты задержался, Бен, – миссис Фигг окинула его взглядом, который Амалия про себя называла «пренебрежительно-подозрительный». Экономка берегла его для случаев, когда кто-то провинился, но не настолько, чтобы заслужить прилюдное отчитывание.

– Да уж конечно! – фыркнул, как один из его коней, Бен. – Пешком ходил до Борроуфана, чтобы договориться об овсе и сене! Пока туда, пока обратно, пока договоришься – мы тут люди новые, к нам с подозрением…

Тонкие ноздри миссис Фиг хищно дрогнули, но, кажется, запаха джина или эля не учуяли.

– С подозрением, – повторила новая кухарка, миссис Гломсби, – кажется мне, что это совсем не из-за того, что мы только переехали…

Слуги притихли. Все они слышали о проблемах, которые возникли при ремонте, и о том, что местные в особняке не то, что работать – даже появляться не хотели! Поэтому-то конюху и пришлось идти в городишко, а служанкам – к молочнику и мяснику, хотя обычно в большие дома они приходили сами.

Миссис Фигг предположение не понравилось, она громко фыркнула, а потом легонько хлопнула ладонью по столу:

– Что еще за глупости! Раз не знаете, то нечего и болтать! А теперь давайте-давайте, скоро уж спать идти, а завтра новый день! Мисс Амалия, стоит ли вам сидеть здесь с нами? Идите лучше в спальню, сейчас пришлю кого-нибудь из девушек постель вам приготовить. А то матушка ваша узнает, где вы, расстроится!

Амалия поджала губы, «расстроится» – слово неподходящее, но спать не хотелось совершенно, и на кухне, в отличие от спальни и гостинной, было тепло.

…Уютно…

…Не так одиноко…

– Спасибо, миссис Фигг, но я хочу заниматься вышивкой здесь. А матушке моей об этом знать не обязательно, – Амалия вновь склонилась над вышивкой, показывая, что разговор закончен.

Дональд Вейт мерил шагами комнату. Он выбрал ее для своего кабинета, потому что из окна открывался чудесный вид на подъездную аллею из дубов, особенно прекрасную на рассвете, но и в конце дня не терявшую своего очарования. Уходящее солнце позолотило макушки деревьев, и тень от дома подчеркивала эту светящуюся зелень. В другой раз Дональд обязательно бы полюбовался этой картиной, но сейчас ему было не до этого. Минут десять назад Избель вышла из кабинета, бросив через плечо: «Здесь все отвратительно!» Она умела произносить это слово особенным тоном, от которого внутренности сжимались в комок, а на языке появлялся кисло-горький привкус. Привкус вины. Он опять не справился, опять разочаровал.