Предполагаю, что бабушка Уайт не была моей кровной родственницей. Тем не менее она была единственной бабушкой, которую я знала, поскольку биологические бабушка и дедушка умерли еще до моего рождения. Бабушка Уайт рассказывала истории о своей семье, следовавшей за призраками из Румынии во время войны, после чего ее семья поселилась в Уэльсе и Ирландии, и с гордостью заявляла, что она и ее семья – цыгане. Когда я выросла, мама намекала, что она на самом деле была моей настоящей бабушкой, но так ни разу и не подтвердила этот факт.

Так что, как я это понимаю, меня всегда окружали тайны и возможности, а мама лишь подпитывала это ощущение. Сама она была христианкой, практиковавшей ведовство и экстрасенсорику. Сегодня это называется христианским мистицизмом, и она старательно скрывала это от остальных членов семьи. Бабушка была гораздо более традиционной и менее открытой, чем мама.

Когда мне было девять, бабушка перетасовала колоду каких-то странных карт и попросила меня рассказать ей, что, по моему мнению, они означают. Позже я узнала, что эти карты назывались Таро. На следующий день мама объяснила мне, что такое Ремесло и экстрасенсорика, причем «Ремесло» означало «ведовство». Она сказала, что у меня есть дар ви́дения, и велела хранить это в секрете. Мне не следовало никогда и никому рассказывать о своих способностях, потому что люди вокруг не поймут и даже могут навредить мне из-за этого. Я не могла говорить об этом даже со своими братьями и сестрами. Никто, кроме мамы и бабушки, не должен был об этом подозревать. Учить меня Ремеслу начали смолоду и посвятили в семейную традицию, когда мне было тринадцать. С подросткового возраста и до двадцати с чем-то лет мои способности к ясновидению как с цепи сорвались. Я могла войти в переполненную комнату и слушать не только реальные голоса людей, но и то, что у них было на уме. А если кто-то сидел поодаль, я чувствовала его одиночество, подавленность и многое другое.

В то время мои навыки практически не поддавались контролю. Я вовсю использовала обаяние, очарование и колдовство, подчиняя людей своей воле. Сочетая это с ясновидением, я превратилась в бесстрашную дикую фею.

В таком состоянии меня познакомили с байкерами, и, как ни странно, именно тогда я научилась успокаиваться. Байкеры позволили мне чувствовать себя в безопасности. С ними было легко общаться, потому что они представляли собой замкнутую группу с четкими правилами. Они быстро оценили значение моих навыков и пользовались ими. В группе я видела и знала все, но оставалась «на фоне», присутствуя всякий раз, когда им приходилось иметь дело с новыми людьми. Если я сомневалась в человеке, значит, с ним лучше не иметь дела. Позже, опасаясь за мою безопасность, мама предложила найти другой способ стать для мира своей.

Чтобы я вошла в этот мир, меня буквально впихнули в социальную обусловленность, и вся моя экстрасенсорика и магия остались позади. Это продолжалось около десяти лет. Затем в середине восьмидесятых годов мои навыки снова начали понемногу просачиваться наружу. Так обстояло дело и дальше, пока не умерла бабушка.

Вскоре после ее смерти я поступила в колледж и быстро превратилась в восходящую звезду – как консультант по двойному диагнозу, наличествующему у людей с психическими проблемами и зависимостью. Давние навыки теперь восстановились и укрепились; я начала использовать их в работе со своими клиентами, где способности к ясновидению и эмпатии обрели место и цель.

За пятнадцать лет работы с людьми в качестве консультанта в городских клиниках детоксикации и лечения от наркозависимости, а также среди коренных народов в Портленде, штат Орегон, я начала замечать закономерности и вести записи, касающиеся моих заключений. Они показали, что 40 процентов из числа наблюдаемых мной клиентов не имели никаких психических проблем, но зато имели духовные, религиозные или нравственные, на которые они не обращали внимания ввиду их слабой выраженности. Это означало, что они, вероятно, родились экстрасенсами, ведьмами, пророками, провидцами, посланниками или практиками магии какого-либо рода, о чем и понятия не имели; они просто чувствовали себя изолированными, растерянными, неуправляемыми или сломанными.