– Ты на меня внимания не обращай. Я – добрый. Похмелье, оно доброту губит… – произнеся это, он положил ласково ладонь на плечо менеджера и немного ее сжал, давая понять, что все в прошлом и что не стоит от этого впадать в уныние.

Менеджер криво улыбнулся. И помотал головой. Что он этим хотел показать, осталось загадкой. Но плечо его от руки освободилось. Он остался стоять, боясь пошевелиться. Просветленный мужик, выполнив миссию миротворца, ушел в астрал. С задумчивостью на лице стал смотреть куда-то вдаль. Ему было уже хорошо…

Тут-то и подъехал минивэн. Встал неподалеку. Дверь отъехала в сторону, и оттуда, смеясь и жестикулируя, высадилась компания достаточно пестрых персонажей. Там был мужчина сухощавого телосложения, одетый в бриджи, гавайскую яркую рубаху, панаму и солнцезащитные очки. Все суетились вокруг него. Две верткие, как и он, пестро одетые дамочки что-то щебетали ему одновременно, и пара мужчин: один высокий и сутулый, второй – колобок колобком, низенький и кругленький. Прям Штепсель и Тарапунька… То, что мужик в гавайке был центровым, было видно сразу. Во всей суете, которая образовалась при высадке, он один оставался спокоен.

– Вот и начальство пожаловали, – резюмировал приезд минивэна грузчик.

– Как видите, Игорь Анатольевич, все уже на месте, а вы беспокоились, – донеслась до очереди фраза одной из сопутствующих начальству «колибри».

– А где остальные? Где? – начальство было чем-то недовольно.

– Они застряли в пробке, сейчас будут. Только отзванивались, – «колобок», сказав это, достал носовой платок и вытер им шею и лоб. – Жара уже достала, – ни к кому не обращаясь, произнес он, убирая его.

– Вы, Осип, смеетесь? В субботу пробка? Откуда?

– Все едут на природу. Дома кто хочет по жаре сидеть?

– Может быть… – начальник пошел к бочке с очередью.

Очередь на время притихла. Подойдя ближе, пошел вдоль самой очереди.

– Эти-то все здесь. Без пробок добрались.

Очередь молчала. Он, проходя мимо, изучал ее, она – его. Дойдя до хвоста, вернулся в ее начало.

– Вот вы, – он ткнул пальцем, – как вас зовут? – обратился он к стоящей бабе Лиде.

– Лидия Павловна, – скромно так она ему отвечает.

– Вы будете стоять вот за этим мордоворотом, – он беззастенчиво ткнул пальцем в похмелившегося мужика. – А вы, – он уже обратился к стоявшей передо мной женщине, – вообще идите в конец очереди. У вас лицо некрасивое.

Зря он бабе Лиде место в очереди указать решил. Она столько очередей пережила, что ему и не снилось. И бабе этой тоже зря сказал. У нее стало багроветь лицо и глаза заволакиваться гневом. Он же как ни в чем не бывало продолжил:

– Пусть мордоворот покажет кулак… ну хотя бы этому, – он ткнул пальцем в менеджера. – Я хочу посмотреть.

– Ему я уже показывал, вот тебе – нет! – рявкнул вышедший из астрала крепыш.

– Ты чего тут из себя корчишь, очередь двигать? Тебя здесь в помине не было, когда люди уже стояли. И женщину оскорбил. Она тебе кто? Некрасивая… красавец писаный выискался. Иди встань в конец очереди и стой там, пока не дойдешь досюда, – баба Лида от нахлынувших на нее чувств прямо помолодела на глазах. Распрямилась и, размахивая бидончиком, пошла в наступление.

Некрасавица, багровея еще больше, стала заходить к оскорбившему ее с фланга, переложив сумку из одной руки в другую. Ожил и менеджер:

– Где продавец? Где, вы нам скажите, продавец? Мы тут битый час паримся у этой бочки. А продавца все нет.

Очередь заволновалась. Гвалт поднялся невообразимый. Мужик в гавайке оказался шустрым, увернувшись от бидончика бабы Лиды и отпрыгнув от сумки некрасавицы, он истошным голосом возопил: