***

– Единственное, ради чего мне имеет смысл делать всё это – так только маленькие человечки, – каждое утро говорил он своему отражению в зеркале. – Не забывай, мой друг, дети – новое поколение этой планеты. Всё только ради них.

Да, всё так. Именно им предстоит дальше заботиться о Земле, именно им открывается дорога в будущее. Они должны знать, что в жизни всегда есть место для радости, что бы ни случилось. А искренний смех и хорошее настроение помогут сделать планету ещё чище.

– Во благо нового поколения! – говорил он себе. – Жизнь! Но мимо меня самого…

На короткое мгновение накатывала грусть, но вскоре он собирал остатки воли в кулак и, одеваясь, допивал большую чашку остывшего чая, чтобы после этого сразу выйти из дома.

Конечно, на счёт проходящей мимо жизни можно поспорить. Хотел он этого или нет, отрицал или игнорировал, но он всё равно являлся её частью. Какой бы ущербной она ни казалась. Он смиренно принял все тяготы и принёс себя в жертву во благо нового поколения. Ну и что, что ему часто приходилось голодать из-за отсутствия денег? Он смог найти для себя занятие, точнее, благороднуюмиссию, и ему чаще стало перепадать на хлеб. Всегда приходится чем-то жертвовать. Главное, чтобы дети улыбались.

К сожалению, не все родители одобряли его стремления и понимали своими умишками, что он делал. Несколько раз к нему возвращались напыщенные отцы некоторых детей и предлагали перестать морочить их чадам головы.

– Ты, на самом деле, пугаешь детей! – довольно громко, почти крича, как-то сказал ему в лицо один папаша. – Иди на завод, работать, не ломай моему сыну и другим психику. Если увижу тебя тут в следующий раз, пеняй на себя!

Но он никуда не уходил, и к нему после этого никто больше не возвращался. А он не пенял на себя…

***

Он улыбался, когда это было в его планах или, как будто, плакал. Корчил смешные гримасы, коротко пританцовывал и хлопал в ладоши, то внезапно застывая, как статуя, то внезапно хватаясь за обе коленки в полуприседе. Дети это обожали. Зачастую они громко и наперебой выкрикивали названия, гадая, что он им хочет «сказать». Но большую часть времени он всё же стоял, не шевелясь, имитируя что-то или кого-то. Это было довольно сложно. Даже сложнее, чем заниматься жертвоприношением. Они же не знают, каково ему, да им этого и не нужно знать.

Главное, чтобы дети улыбались.

Он не имел права нарушать волшебное мгновение и не мог допустить, чтобы они узнали, что он зачарованно наблюдает за ними, понимая, как им это нравится. Они не хотят, чтобы их праздник испортился, и он тоже не хочет этого. Более того, на его лице не должна отражаться душевная боль, ведь на празднике нет места грусти. Для чего им знать, что его суточная норма еды составляет одну тарелку борща и два куска хлеба, а сон – пять часов? Это не важно, он как-нибудь с этим разберётся, ведь разбирался целую последнюю жизнь, так? И для них также не важно, что каждый вечер, стоя дома перед кухонной плитой, его не покидали мысли о своём состоянии. Как он научился всё скрывать под маской?! Это восхитительно! И, в то же время, уныло и удручающе: так не может больше продолжаться. С другой стороны, в этом и есть смысл его жизни, поэтому он не может просто снять маску. Не может, потому что тогда некому будет делать то, что делает он – наполнять детские сердца радостью.

Главное, чтобы дети улыбались…

***

В воскресенье он бесцельно бродил среди павильонов, которые подготавливались для проведения выставки одежды. Таких больших металлических «домов» с огромными стеклянными витражами завезли целый микрорайон. Ему стало интересно, поэтому круг его прогулки сузился и завершился именно тут. Повсюду ходило много народа, что-то озадачено обсуждая и яро жестикулируя. Некоторые жесты он знал, но большинство забыл. Те люди говорили только руками. Он обошёл практически всю отведённую под павильоны площадь, но так и не встретил обычных людей – здесь все пользовались жестами. Ему хотелось узнать, что же именно будет на этом месте, и как долго. Спросить было не у кого. Лишь позже, на выходе, он заметил большую яркую вывеску: «НОВАЯ ЛЕТНЯЯ КОЛЛЕКЦИЯ 1999!» И под этими словами ещё одна строчка говорила о том, что это выставка работ людей с ограниченными физическими возможностями, и все модели исключительны. Видимо, это было правдой.