. По свидетельству Богданова-Евдокимова, Войлошников занимался контролем и запугиванием рабочих-зубатовцев: «Однажды без ведома руководителей была созвана совещательная комиссия рабочих-табачников и в своем заседании приняла постановление с выражением недоверия своему руководителю Красивскому. За это члены комиссии были вызваны в охранку, где Войлошников, после угроз, что за своеволие члены комиссии могут попасть в большие неприятности, читал до глубокой ночи своим невольным гостям нотации и убеждал их в бесполезности тайных собраний. Он вообще старался склонить рекомендованных ему Красивским рабочих вступить с ним в постоянную связь, но, как видно, из нашей среды не оказалось ни одного способного поступить на службу в охранное отделение и стать в лагерь врагов рабочего класса…»[261]

В начале революции 1905 г. Войлошников был назначен исполняющим обязанности главы сыскной полиции, однако «во время декабрьского восстания был захвачен дружинниками на своей квартире, отвезен на Кудринскую площадь, где после краткого суда был убит»[262].

Е. П. Медников, заместитель Зубатова по наружному наблюдению

Немало критических стрел в книге Меньщикова было направлено на заместителя Зубатова по наружному наблюдению Евстратия Павловича Медникова (1853–1914). Меньщиков поэтапно описывает карьерный путь Медникова, отмечая особенности его характера, природный ум и русскую смекалку, позволившие ему получить чин помощника делопроизводителя, несмотря на малограмотность. О том, каким образом помощник делопроизводителя стал заведующим

наружного наблюдения, Меньщиков не пишет, сразу переходя к описанию его методов работы: «…сделавшись правой рукой Зубатова, не переставал за малейшие успехи представлять филеров к всевозможным наградам и этим путем добился от них “собачьей преданности”»[263]. По мнению автора «Черной книги», именно на постоянных подношениях и поощрениях основывалась система наружного наблюдения Медникова.

В скором времени – в начале 1900 г. – Медников стал «главным руководителем политического сыска по всей России». Каким образом такое положение дел могло сложиться при здравствующем и активно работающем Зубатове, Меньшиков не указывал. В очерке о Медникове очень много надуманной, имеющей отрицательный характер информации. Сложно поверить и в то, что, «пользуясь безграничным доверием, он бесконтрольно распоряжался отпускаемыми денежными суммами Департамента полиции»[264]. В самом по себе факте растраты казенных сумм не было ничего необычного для описываемого времени, но Меньщиков идет дальше и рассказывает, что, когда Медников вслед за Зубатовым был переведен в Петербург, накопленные Департаментом полиции деньги в несколько сот тысяч рублей «растаяли по карманам нахлынувших в Петербург зубатовцев менее чем в полтора года»[265].

Присвоение сумм Департамента шло по определенной наработанной схеме: филёры, находящиеся в командировках, представляли счет в двух экземплярах. В одном писали суммы по издержкам, в другом – только подпись, а всё остальное вписывалось помощником Медникова Луценко, который произвольно его заполнял.

Рассказы автора «Черной книги» о том, что филёры отстраивали Медникову загородный дом, его жалование составляло 6000 рублей в год, а после перехода в Петербург пенсия достигала 2400 рублей, также не отличаются достоверностью и не находят подтверждения в других источниках.

Интересно, что уважение Медникова к Зубатову было настолько глубоким, что он всерьез верил в способность своего начальника примирить министра внутренних дел В. К. Плеве и министра финансов С.Ю. Витте, отношения которых были далеки от идеальных. 14 февраля 1903 г. Евстратий Павлович писал своему другу А. И. Спиридовичу, начальнику Киевского охранного отделения: