Обложка книги под редакцией В. Ф. Плетнёва «Суд над Зубатовым и Гапоном: Инсценировка», изданной по материалам постановки 1924 года

Свидетели, выступавшие на этом процессе, позиционируются редактором книги как современники и участники зубатовских и гапоновских обществ, однако проверить эти данные невозможно, так как выступают они анонимно: свидетель А-н, свидетель Б-н, В-н и так далее. Свидетельские показания построены в соответствии с изначальной заданностью процесса: почти все «современники» минимизируют свою роль в полицейских обществах и не забывают упомянуть о том, как в конце концов начали заниматься саботажем легализации рабочего движения. Так, свидетель А-н говорил о том, что «сказки зубатовцев не убаюкивали рабочих», а сам он «долго сомневался в провокаторстве Красивского и других»[29], свидетель В-н «настаивал всегда на удалении полиции, что иногда и удавалось. У зубатовцев доверием не пользовался…»[30], свидетель В-н «к концу зубатовщины начал срывать собрания»[31], а свидетель М-н пострадал из-за своей доверчивости: «Когда мы в первый раз пришли к нему (к Зубатову. – С.М.), боялись, не снимают ли нас тайком. А потом он долго говорил с нами: что сам был эсером, был сослан, что добивается, чтобы рабочие сознательные были, не боялись заведующих. А мы, правда, боялись. После этого поверил я и пошел в организацию»[32].

Некоторые свидетели-рабочие жаловались на дороговизну мероприятий обществ взаимопомощи: «Пошли к митрополиту, а митрополит по-своему: сначала, говорит, богословие, а потом уж экономическое. Богословие нам дали даром, а за другое брали по 20 коп. за вход»[33]. Безымянный защитник после показаний свидетелей утверждал, что легализация рабочего движения не подорвала «здоровье русского пролетариата», а «организации, созданные “в целях отвлечения рабочих от влияния преступной пропаганды”, для разложения их, объективно выполнили по широкому фронту глубоко революционизирующую роль»[34].

Интересно, что примерно в то же самое время похожими словами писал о революционизирующей роли зубатовских организаций рабочий Ф. Богданов-Евдокимов: «Зубатовская организация в глазах рабочих постепенно умирала, ее сохранили лишь для того, чтобы пользоваться ее легальной вывеской, и она была нужна для массовых выступлений: ее собрания часто превращались в массовки, на которых выступали Петры, Денисы, Седые, Леониды и Владимиры Ивановичи и многие другие… <…> Я непосредственно участвовал во всех видах и формах зубатовской организации в Москве сначала и до конца ее существования и состоял одно и то же время в организации Р.С.Д.Р.П. Восстанавливая в своей памяти своеобразные картины различных затей охранников, я, как это ни странно покажется, с большим трудом могу провести линию, где зубатовская организация кончается, и где начинается организация Р.С.Д.Р.П. Одни и те же рабочие работали и там и тут»[35].

Тем не менее, по законам жанра, обвинитель и председательствующий суда «заклеймили позором» и Зубатова и Гапона: «Заклеймить позором имя Зубатова и его сотрудников, как гнуснейших провокаторов, разлагавших рабочее движение России, направлявших его в сторону рабского преклонения перед кровавым царским престолом… Судом опровергнута слава Гапона, как руководителя-вождя масс в день 9-го января»[36].

С. С. Айнзафт и Н.А. Бухбиндер в своих работах анализировали воздействие идей С. В. Зубатова на еврейский пролетариат Минска и Одессы