По тону выступлений Красивского можно предположить, что в Обществе взаимопомощи он следил за дисциплиной. На одном из собраний Никифор Тимофеевич выступил с разоблачительной речью в адрес рабочих, позволивших себе неблаговидный поступок – распитие спиртных напитков в чайной. В суровых выражениях Красивский осудил этот эксцесс и пригрозил взысканиями: «В следующий раз, если будет повторено кем-либо из нас вышеприведенное, то мы попросили секретаря записать имена таковых в протокол и прочитать всему собранию на суд. Это будет, так сказать, товарищеский суд»[228]. Члены Общества взаимопомощи уже с первых собраний приучались отвечать за свои поступки и заботиться о репутации легального движения. После данного инцидента была выбрана контролирующая комиссия, целью которой было не допустить повторения подобных случаев в будущем. Одним из ее членов стал Н.Т. Красивский, который в дальнейшем возглавил Общество взаимопомощи рабочих в табачном производстве и отметился в истории с увольнением за пьянство председателя Общества взаимопомощи рабочих в текстильном производстве Ф. И. Жилкина[229].

С другой стороны, несмотря на авторитет и харизму, Никифор Тимофеевич порой излишне творчески понимал свои обязанности секретного сотрудника полиции. В апреле 1902 г. начальник Особого отдела Л. А. Ратаев писал С. В. Зубатову: «Крестьянин Шаловской волости, Богородского уезда, Московской губернии, И. П. Рузин в январе и начале февраля 1902 года работавший на фабрике Мусси в городе Москве, 15 марта явился на шелко-ткацкую фабрику Зотова, 3 стана Богродского уезда и, собрав ткачей, которых на означенной фабрике 20 человек, рассказал им о том, что из Санкт-Петербурга прибыл в город Москву Адъютант Государя Императора Полковник Красивский, который поместился во дворе Московского Генерал-Губернатора великого князя Сергея Александровича, что Красивский лично беседовал, причем говорил, что у нашего Царя много денег и что все бросившие работу на означенной фабрике получат деньги от казны, а казна возьмет у фабриканта Мусси… Далее Рузин говорил, что Красивский всем забастовавшим рабочим платит по 3 рубля в неделю для поддержания стачечников, причём показывал деньги и уверял рабочих, что получил их от Красивского и что через несколько дней поедет в Москву за получением следующих 3 рублей»[230]. Судя по реакции Зубатова, который не удивился, а выразил оптимистичную, можно сказать, радостную заинтересованность («…сообщенные в Департамент полиции сведения о членах Совета рабочих… являются, по моему мнению, высоко интересными и глубоко занимательными…»[231]), Красивский не всегда разубеждал легковерных рабочих в своем венценосном происхождении. Удивительно, что начальника Московского охранного отделения не настораживали потенциально опасные слухи, а, наоборот, воодушевляли: «.. Красивского считают в народе за незаконного сына в Бозе Почившего Императора Александра II, и объясняют особое внимание к нему 19 февраля Великого Князя Сергея Александровича, и, по мнению инспекции, лишь благодаря этой легенде можно объяснить себе тот громадный успех, которым пользуется Красивский среди рабочих»[232].

Весной-летом 1917 г. дело Н.Т. Красивского расследовалось Комиссией по обеспечению нового строя при исполнительном комитете московских общественных организаций: его обвиняли в антисемитизме, принадлежности к «Союзу русского народа», провокаторстве и сотрудничестве с зубатовскими рабочими организациями