Дверь отворилась, и на встречу гостье вышел пожилой мужчина лет семидесяти.

– Привет, Эми, – озарился он улыбкой. – Давно приехала?

– Здравствуй, Василий Степанович! Вчера вернулась, так хорошо отдохнула!

Они прошли внутрь дома. Василий Степанович налил вишневый компот в два стакана и один подал девушке. Та счастливо рассказывала ему о поездке в большой город, где полно всяческих развлечений и невероятных, притягивающих будто магнитом, достопримечательностей. Она была в музее, картинной галерее, ресторане, обустроенном в стиле известного литературного произведения и названном в честь его создателя, и огромном парке с каруселями и отличными местами, где можно было сфотографироваться.

– Хоть и несколько дней там провели, они все-такибыли очень яркими! – подытожила Эми, как ее часто любили называть.

– Здорово! – одобрил Василий Степанович. – А теперь надо и на природе отдохнуть.

– Ах, точно! Мы же с родителями собираемся сегодня на пикник у лесного озера и вас тоже приглашаем. Поедете?

– А то как же! – рассмеялся тот и поиграл плечами. – Поеду!

– Отлично! – обрадовалась Эми и, глотнув из стакана, добавила: – Компот у вас отменный, Василий Степанович!

– Сам делал, – не без учтивой гордости ответил он. – Еще прошлым летом банки закатал. А пока можем с тобой клубнички нарвать, в меня столько не поместиться, честное слово!

Эмилия и Василий Степанович собрали целую тарелку спелых красных ягод и принялись полоть огород, одновременно обсуждая книги, которые обоим были знакомы и интересны. Время пролетело незаметно.

Когда они закончили работу и собрались войти в дом, в калитку постучали, и Робин неодобрительно залаял. Василий Степанович увидел, кто к нему пожаловал, и попросил Эми подождать его в доме: дескать, он быстро вернется, лишь поздоровается с соседкой.

Эми послушно вошла в уютный теремок, как его в шутку называли, и села в кухне. Стол находился у самого окна, открывавшего вид прямо на калитку, у которой стояли собеседники. Девушка поспешно закрыла окно, не желая подслушивать, но глаз не спускала с Василия Степановича на всякий случай. По жестам соседки она поняла, что женщина явно была не в духе. Ее грубое лицо было искривлено недовольной гримасой, она размахивала руками и чего—то настоятельно требовала. Василий Степанович же держался ровно и лишь изредка поворачивал голову в сторону, во двор. Вскоре они разошлись, и пожилой мужчина наконец попал на кухню.

– Не обращай внимания, – сказал он Эми. – В последнее время так постоянно приходят ко мне.

– Дедушка, что случилось—то тут у вас?

Тот сел за стол, постучал в раздумьях пальцами по столу, и ответил:

– Робин у меня уже семь лет живет. Очень воспитанная собака, всегда ждет моего разрешения что-то сделать. Во дворе Робину быстро может наскучить: места ведь здесь немного – я его выгуливаю порой даже без поводка, но все же приглядываю за ним. Один раз он, правда, сбежал, я тогда два дня дома не был. Удрал в поле и там бегал себе… Соседи стали жаловаться, что у них кто-то следы оставляет в огородах, цыплят таскает – у некоторых они есть – и деток пугает. Я им говорю, мол, всегда слежу за ним, один раз за семь лет собака сбежала, да и то просто побегала недалеко. Они и слушать не хотят: откуда ты знаешь, где он на самом деле был, ты и не видишь, может, он постоянно втихаря убегает. Стал я, значит, по ночам и тогда, когда отлучаюсь, на цепь Робина сажать. Все равно не помогает. Говорят, твоего пса видели недавно, по улице шатался.

– Как же он может там быть, если вы так следите за ним?

– Не знаю. Я говорю им: вы, наверное, другую собаку видели, не моего Робина. Они мне – нет, только у тебя такая. Боятся они Робина, хоть и не такой он большой. Да и не злой: ни разу никого не укусил. А тявкает он на соседей, потому что сам их пугается и не верит им. Животные же не глупые, все чувствуют, видят, как к ним относятся.